Неприкаянные

Меджа засмеялся, по тут же понял, что его другу сейчас не до смеха. Майна был явно не в духе. Это случалось с ним редко, но если случалось, то он старался не вспоминать трущобную жизнь в городе. В такие минуты он сидел молча, уставившись невидящими глазами в одну точку, а иногда прятался где-нибудь в кустах и тихо плакал там, перебирая в памяти картины детства, предаваясь мечтам. Потом мрачное настроение проходило, он вытирал слезы, напускал на себя беззаботный вид и бодрый, веселый возвращался к реальной жизни. Никто бы и не подумал, что всего несколько минут назад он был совсем не таким.

Меджа, подбрасывая время от времени в огонь ветки, украдкой поглядывал на товарища.

— Извини, Майна, — сказал он, хотя и понимал, что извиняться ему, в сущности, не за что. Просто хотелось вывести Майну из меланхолии. Ему нравилось, когда его друг улыбается и отпускает шуточки по адресу хозяина, Боя и ненавистного приказчика.

Но Майна молчал, вперив взгляд в степу и крепко сжав зубы. Глаза его казались холодными, неживыми.

Было слышно, как снаружи моросит дождь и жалобно трещат ночные насекомые. Холодный ветер, проникавший в хижину сквозь щели в двери, колебал огонек коптилки.

— Ты на меня сердишься? — спросил Меджа, зная ответ наперед.

— Нет.

— В чем же дело?

Майна вздохнул.

— Так, мысли всякие. Питаемся объедками, спим в мусорных баках, скитаемся по трущобам, как будто у нас нет своего дома. И всем на нас наплевать. — Майна сделал паузу и перевел взгляд на товарища. — Помнишь, что я сказал, когда впервые встретил тебя на задворках — голодного, но еще прилично одетого? Помнишь, Меджа?

— Насчет того, что нигде нет работы?

— Нет. Я объяснял тогда, почему не хочу возвращаться дамой.

— А, помню. Потому что ты не земляной червь?

— Да, именно. — Майна снова уставился в темную стену хижины. — Только причина была другая. Я скрыл от тебя правду. Правда же заключается в том, что мне некуда возвращаться. У отца всего два акра земли. Негде было даже небольшую хижину поставить. Так что жилье он купил в деревне, а земля вся пошла под пашню. Дома у меня остались трое братьев и две сестры. Земли для такого семейства мало.

Майна вздохнул. Меджа смотрел на него и скреб пальцем шершавый подбородок, заросший черной щетиной.

— Посылая меня учиться, родители надеялись, что когда-нибудь я устроюсь на службу и заживу самостоятельно, — продолжал Майна. — Отец не делал из этого никакой тайны. Он сам это сказал, Меджа. Не шутя сказал. Свою долю отцовского состояния я потратил на образование. Это он мне тоже сказал. Понимаешь теперь, почему я не могу вернуться в деревню? Это было бы нечестно с моей стороны, потому что мои братья и сестры не учились. Но ведь я учился усердно, я рассказывал тебе, каким зубрилой был в школе. Да и не по своей вине не могу устроиться.

Меджа кивнул и промычал что-то невнятное. У него пересохло во рту. Слушая Майну, он мысленно сопоставлял его печальную историю со своей собственной.

— Так что, Меджа, дело тут совсем не в том, что я боюсь работы. Родные и сами не хотят моего возвращения, хотя, наверно, мне в этом бы не признались. Мой приезд ухудшил бы их положение. Я навещу их только в том случае, если устроюсь на службу. Куплю отцу одеяло, матери пальто и поеду — пусть знают, что я еще жив. Хочешь — верь, хочешь — нет, а сейчас, пока я без работы, для них я все равно что умер. Зачем я им нужен, если ничем не могу помочь? Да и отец так считает. Может, ты думаешь, он жестокий? Нет, если бы ты только знал, в каких условиях они там живут! Отец рассуждает правильно. Если мне когда-нибудь доведется побывать дома, я так и скажу ему.

Меджа подложил в огонь несколько веток; они оказались сырыми, и повалил густой дым. У него заслезились глаза.

— Может, скоро побываешь, — сказал он.

Манна пристально посмотрел на него и качнул головой.

— Нет. Ты меня не понял.

— Понял, — возразил Меджа. — Тебе деньги нужны. Не бойся, на дорогу мы соберем как-нибудь. Я отдам тебе свою получку за этот месяц.

— Нет, Меджа. Спасибо тебе за предложение, но это мне ни к чему. Если я скажу родителям, что устроился на работу, то они подумают, что я утаиваю от них деньги. Не поверят они, что мне здесь недоплачивают. Они рассчитывают получать от меня переводы ежемесячно. Им деньги нужны, а не мои объяснения. Их ни в чем не убедишь.

Меджа пожал плечами. Майна вздохнул.

— Может, ты возьмешь мою получку? — предложил Майна. — Может, тебе самому хочется съездить и…

— Нет, спасибо, — отказался Меджа. — Я ведь тоже не могу туда ехать, только по другой причине. Родители обрадуются мне независимо от того, есть у меня деньги или нет, устроился я на службу или пет. Но я чувствую себя должником перед ними и поэтому не могу явиться к ним ни с чем. Боюсь, что на это мне не хватит смелости.

— Значит, так никогда и не поедешь?

— Не знаю, Майна. Правда, не знаю. Хотелось бы поехать, но… Может, когда-нибудь и соберусь.

— А пока?

— А пока буду здесь. Пусть думают, что я умер.

— Это самое лучшее. Значит, будем вдвоем.