Неприкаянные

Майна радовался, что все так удачно сложилось, хотя синяки и царапины давали себя чувствовать. Ему было приятно видеть довольные улыбки на лицах тех, кто долгое время не улыбался совсем. Впрочем, это не были улыбки в полном смысле слова — люди просто с удовольствием открывали рты, чтобы набить их пищей, а потом жевали, кивая головой. Важно то, что они довольны; а то, что их никто не научил говорить «спасибо», — не имеет значения. Даже во взгляде Подметальщика угадывались довольство и признательность. Майна заметил, что и Сара то и дело бросает в его сторону восхищенные взгляды. Но больше всего его радовало то, что он вышел из этой истории более или менее невредимым, если не считать ободранной кожи, клочки которой висели точно флажки на острых шипах терновой изгороди.

Веселье достигло высшей точки, когда кто-то предложил произнести речь в честь Майны и поблагодарить его за смелый поступок, избавивший всех от голода. Слово взял Профессор. Но речи у него не получилось, потому что он был слишком пьян и не мог стоять на ногах достаточно долго, чтобы высказать главную мысль. Начал он с небылицы: будто бы Майне пришлось драться со всей семьей и будто бы только он, Профессор, пришел на выручку мужественному товарищу. Тут Подметальщик прервал его и обвинил во лжи. Началась ссора, и они едва не пустили в ход кулаки. После этого испробовал свое ораторское искусство Каменобоец, однако и его речь получилась не лучше. Он был так переполнен чувством восхищения Майной, что из его единственного глаза хлынули пьяные слезы, и он быстро умолк. Слова благодарности застряли у него в горле.

Пока другие ораторствовали, Бритва предложил Майне отпить немного нубийского джина. До сего дня Майна не пристрастился к спиртным напиткам, а гашиш употреблял либо по необходимости, либо от нечего делать. Но теперь, желая показать свою удаль, он взял у Бритвы бутылку и отхлебнул из нее. Горькая жидкость обожгла ему горло, и он не стал больше пить.

— Давай, давай, выпей еще, — подбадривал Бритва. — Это полезно.

Все, кто был в хижине, сказали, что Бритва прав. Все должны пить за здоровье друг друга. Но Майна решительно отказался, показав жестом, что с него довольно.

— Смотри, как надо пить, — сказал Бритва и, взяв горлышко в рот, выпил большую часть джина. Потом передал бутылку Майне.

Майна поднял бутылку, посмотрел ее на свет, проникавший с улицы через открытую дверь, и покачал головой. Тогда Сара дала Подметальщику несколько монеток и отправила его с тайным поручением. Тот принес бутылку шипучки, чем вызвал всеобщее одобрение. Сара старательно смешала шипучку с джипом и подала Майне. Это было уже лучше. Майна оглядел напряженные подбадривающие улыбки друзей и быстро опорожнил стакан.

Тем временем на улице стало совсем темно, и впервые сумрак лачуги показался им невыносимым. Не потому, что они привыкли к лучшему освещению, а потому, что никогда еще, у них не было такого, изобилия еды и питья. Каждый хотел веселиться и видеть, как веселятся другие.

В тот вечер Профессор совершил чудо: раздобыл где-то замызганный огарок и зажег его. Наглухо закрыли скрипучую дверь, и в доме воцарилась дружба.

По скоро, очень скоро еда, закупленная Сарой, кончилась — на полу в углах валялись только объедки. Всеобщее внимание привлекала теперь бутылка с джином. Кое-кто начал тихо напевать веселую песенку. Даже Майна уже не противился, когда ему предлагали пить прямо из бутылки. Сознание его притупилось, и, когда кто-то извлек из кармана окурок с гашишем, он, как и все остальные, встретил это событие с одобрением. Дурманящая сигара странствовала из уст в уста. В этом ритуале, равно как и в распитии джина, участвовала и Сара. Голоса звучали все громче, и Майна, несмотря на опьянение, забеспокоился.

— Ш-ш-ш… — зашипел он, икая. — З-зачем так громко? Ведь могут услышать.

Он был прав. Их пьяные голоса слышали, наверно, даже на искусственных спутниках земли — для этого не требовалось ни антенны, ни передатчиков. Разумеется, слышало их и большинство граждан Шенти-ленда, только никто не осмеливался приблизиться к хижине Бритвы. Так что шайка веселилась вовсю.

— Ты все еще боишься? — засмеялся Бритва. — Успокойся, друг. Шенти-ленд — наша священная земля. Я здесь король. Нет у нас ни солдат, ни полиции, ничего. Так что бояться нечего. Пей и кричи сколько влезет. Здесь Бритва хозяин. Так, ребята?

— Так, так! — закричали «ребята». Наконец-то нашелся оратор, способный произнести осмысленную речь.