Неприкаянные

— Черт! Ну, сколько можно?! — я не выдерживаю, всхлипываю. — Спи, Эрик! Невозможно не спать по ночам!

— Тася, не кричи на него. Он ведь не виноват, что оказался заложником ситуации, — просит Андрей.

— Я не железная, Андрей! Я не подписывалась на этот кошмар! Прости, кажется, у меня просто больше не осталось сил.

Невзирая на рыдания Эрика, я хлопаю дверью спальни.

— Тася, ну, пожалуйста… — умоляюще произносит мне вслед Афинский.

Но я больше не могу. Кажется — еще один миг рядом с Эриком, и я окончательно свихнусь. Мне уже не хочется ничего — ни свадьбы, ни счастливой семейной жизни. Я хочу домой. К маме и Ире. Я хочу выспаться и не слышать эти душераздирающие крики Эрика по ночам.

Я скидываю с себя пижаму. Натягиваю белье, летнее платье и выхожу в просторный холл.

Из второй спальни выглядывают родители Андрея.

— Тася, что случилось?

— Ничего, — отмахиваюсь я. — Простите… это слишком большая ответственность. Я больше не могу. Мне надо побыть одной.

Это очень некрасиво — сбегать из дома посреди ночи, когда плачет ребенок. Но, кажется, меня ничто не сможет остановить.

— Тася! — Андрей выходит из спальни. Эрик у него на руках, и он снова плачет.

— Я хочу домой. Прости, что не оправдала твоих ожиданий. Наверное, тебе не стоило делать мне предложение. Я никудышная мать…

Хватаю сумочку, надеваю сабо и оказываюсь на улице. Смотрю на часы в сотовом телефоне. Начало третьего. Быстро иду по пустой набережной, сворачиваю на проспект и спустя десять минут оказываюсь около своей многоэтажки.

Набираю код от домофона. Длинные гудки. Очень долго нет ответа. Я роюсь в сумочке. Ключей нет. Видимо, я оставила их у родителей Андрея в очередную истерику Эрика.

— Кто? — наконец слышится сонный мужской голос.

— Это я, Тася…

На миг я пугливо замираю. Может, звонила ни в ту дверь? Откуда мужской голос в нашей квартире? Но быстрый щелчок свидетельствует о том, что я не ошиблась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Поднимаюсь на лифте и вижу, что дверь квартиры уже приоткрыта. В проходе стоит заспанный Демид в помятой майке и трико.

— Ты что здесь делаешь, Тась? — удивленно смотрит на меня он.

— А ты? — нервно сжимаю сумочку я.

— Да так, в гости пришел и решил на ночь остаться.

— Вот и я решила на ночь вернуться…

Я прохожу мимо него и в прихожей вижу Иру. В шелковом халатике и с растрепавшимися со сна волосами.

— А я все думала, когда ж ты сбежишь от них, — насмешливо посматривает на меня сестра. — Ты продержалась довольно долго.

— Не смешно… — бурчу я. И чувствую, как глаза заполняют слезы.

— Эй, ты чего, Тась? Ты только не плачь… — пугается Демид.

— Я никогда не думала, что быть матерью так трудно…

Все. Потоки горьких слез льются по щекам, и я уже не в силах их остановить.

— Я… я считала, что люблю Андрея… а получается, что не люблю… потому что я так больше не могу…

— Конечно, ты не можешь. Ты же добровольно взяла на себя такую непосильную ношу, сестренка… Чужой ребенок с проблемами в развитии и родную мать способен довести до истерики. А неподготовленную морально девчонку, у которой инстинкт материнства отсутствует, и подавно.

Ира качает головой.

— Идем на кухню, приготовим чай, раз ты всех разбудила.

Из спальни выходит мама.

— Тася, что случилось? — пугается она.

— Я сбежала от Андрея…

Демид усаживает меня за стол и сует бумажные салфетки.

— Почему? Он тебя обидел?

— Нет… я не справилась с собой.

— Дем, достань кружки и пирожные, — командует Ира.

— Я смотрю, Дем тут неплохо устроился? — всхлипывая, бормочу я.

Ира подходит ко мне, садится рядом и берет за руки.

— Тася, мы снова сошлись. У нас будет ребенок.

— Ребенок?

Кажется, слово «ребенок» сейчас способно вызвать во мне только бурное отрицание.

— Да, — радостно кивает Демид и ставит передо мной коробку с любимыми пирожными Иры из дешевой кондитерской.

— И давно вы его ждете?

— Выяснили на прошлой неделе.

Ира улыбается. Я вдруг подмечаю, что она изменилась. Ушла куда-то эта ее природная грубость и, кажется, она светится изнутри.

— Поздравляю… надеюсь, ты будешь лучшей матерью, чем я…

Я снова растираю по щекам слезы. Ничего не могу с собой поделать. Они льются из глаз против воли.

— Тася… — Ира шумно втягивает в себя воздух и сжимает мою руку. — Быть приемной матерью — это совсем не то, что быть родной. Это не значит, что ты плохая мама. Ты просто была не готова к тому, что на тебя свалится проблемный ребенок. Я уверена, что твой Афинский в таком же смятении, как и ты. Вряд ли ему намного легче. Скорее, сложнее. Потому что на его плечах больше ответственности, да еще и груз вины перед сестрой давит на грудь.

— Я всех предала, Ира… предала Юрия Семеновича, Андрея… они думали, что из меня получится достойная мать, а я… я просто убежала из дома посреди ночи. Разве нормальный человек так бы поступил?

— Ты никого не предала. Ну, скажи, ты обещала кому-то, что будешь мамой ребенку, который свалился всем, как снег на голову?

— Нет. Мне и в голову не могло прийти, что он выберет меня своей мамой… С самого начала опекунство собирались оформить на себя родители Андрея.