Неприкаянные

Поскакал наперерез Бегису. Тот попытался было свернуть, обойти туркмена, но не простачок был джигит в огромной текинской папахе, гнаться за чубарым не стал, а оберегал помост. Не пускал молодого бия к судьям. Влево, вправо подался Бегис — не помогло. Хоть назад поворачивай, да поздно: нагнала его стая всадников, окружила, и не заметил он, как вырвали из его рук «козла». Вырвали и понеслись опять в степь. «Козла» держал, кажется, все тот же Юсупджан.

— О-о! — застонал в отчаянии Бегис. — Нет мне удачи сегодня. Наваждение какое-то. — И стал проклинать Айдоса:-Все беды от него. Черную тень несчастья бросил на свой народ. Не видят люди радости с ним… Упал бы, ослеп бы, оглох бы!.. Избавил бы нас от своей тени…

Злые слова не дождь, не коснулись они Айдоса. Но чувствовал он, что брат кидает их не скупясь. И почудилось Айдосу, что смерти его желает Бегис. Тоска охватила старшего бия. Подумал: «Для того ли явились мы на этот свет, чтобы поразить друг друга копьями? Копья-то отец в наши руки не вкладывал. Зарекал нас не обнажать оружие против своих». И еще подумал: «Когда оказались копья вражды в наших руках? Раньше ведь их не было. О всевышний, неужели прольется кровь сыновей Султангельды?!» И под халатом, там, где сердце, стало вдруг горячо, и боль родилась под левой лопаткой. «Глядя мне в глаза, ударят братья? — спросил Айдос судьбу. — Или ударят сзади, в спину, и я только услышу удар, но не узнаю, кто нанес его: Мыржык или Бегис? Только бы не Мыржык». Не хотел Айдос думать о Мыржыке плохо. Не верил, что поднимет руку на него добрый Мыржык.

А игра продолжалась. Кружили всадники, рвали друг у друга «козла», кричали, визжали. Правда, крик был уже не такой громкий, как вначале. Время-то близилось к вечеру. Тень от холма ползла в степь, накрывала всадников. Приближалась пора заканчивать козлодрание.

Айдос уже считал, что пора бросить кокмар на помост. От шкуры, поди, ничего уже не осталось, растрепали ее игроки. Но не бросали наездники «козла». Никак не удавалось одному из них завладеть надежно кок-маром и принести его к ногам старейшин. А если так, то будут кружить они по степи, пока не зайдет солнце. А в темноте какая игра! Не случалось степнякам видеть козлодрание при свете звезд.

Вспыхнули костры на холме. Аул готовился к пиршеству. Какой праздник без обильного угощения! Какое веселье на пустой желудок! Сало уже легло на дно котлов, и потек пряный запах по склону холма в степь, где сидели и стояли гости.

Да, игра затянулась, и надо было кончать ее. Айдос хлопнул в ладоши.

Трое джигитов вскочили в седла, поскакали к играющим, заорали что было сил:

— Бросьте кокмар! Бросьте кокмар!

Распалось кольцо всадников, осадили игроки разгоряченных коней. «Козла», однако, не бросили. «Козел», истерзанный, разодранный, оставался в руках все у того же лихого джигита Юсупджана. Неведомо, на чем держались его ноги и хвост. Иначе и не могло быть, слишком долго тянулась игра.

Глашатаи окружили Юсупджана и направились к помосту.

Так, с истерзанным «козлом» на стремени, Юсупджан предстал перед старшим бием. Прискакали и остальные участники козлодрания. Те, кто держал кокмар несколько раз за время игры, протиснулись вперед к помосту. Они кричали, что победителя нет и что каждый владел кокмаром. «Продлите игру, — говорили они, — и Юсупджан потеряет шкуру». Протис нулся к помосту и Бегис. Он не кричал, но всем своим видом показывал, что тоже имеет право на награду, поскольку трижды вырывал «козла». Зло, требовательно смотрел Бегис на брата, будто говорил: «Отдай мне награду! Не гневи близкого. Не превращай меня в вечного врага твоего!»

Встретил взгляд Айдос. Ожег он его. Понял: уже враг ему Бегис — и враг вечный. И прольет кровь Айдоса. Ударит, глядя в лицо, не в спину.

— Победил умный джигит Юсупджан, — сказал громко Айдос. — В его руках кокмар был дольше, чем в руках других джигитов. Играл не один, соединил свои силы и свою ловкость с силой и ловкостью товарищей. В единении и победа! Слава Юсупджану!

Зашумели недовольно старейшины: не понравилось им решение Айдоса. Награда за дружбу! Так не бывает на козлодрании. Награждается доблесть одного. Самого ловкого, самого быстрого называют победителем.

Один из старейшин сказал:

— Айдос-бий, ты поступаешь не так, как принято в степи. Народ не поймет тебя.

— Разве желание объединить людей чуждо степнякам? — спросил Айдос.

— Не чуждо, но в игре поощряется соперничество, а не дружба. Отмени свое решение, Айдос-бий!

— Нет! Победа присуждается объединившим силы. Пусть люди подумают об этом.

Всадники стали слезать с коней, отводить их к коновязи. Бегис не покидал седла. Он молчаливо смотрел на брата. Злой огонь, как прежде, горел в его глазах. «Теперь мы враги навечно! — говорил Бегис. — Я проклинаю тебя! Хочу смерти твоей!»

Айдос услышал это молчаливое проклятие. Сердце его похолодело. Оно могло остановиться: брат проклял брата. Что страшнее для человека? Только смерть. Но и ее нарекал брату Бегис.

— Обратимся к всевышнему! — сказал Айдос. — Подошло время вечерней молитвы.