Неприкаянные

– Да не похожа ты на куклу Барби, успокойся! Персонаж Барбара Фишер из «Обнаженного аромата»13. Слыхала про этот сериал? Ты напоминаешь ту актрису, как ее, м-м-м, Донну Миллс.

Оправдывается. Решила, значит, подмаслить сравнением с актрисой. Брехня! Не похожа я на Донну Миллс. Только если чуть-чуть, глазами.

– Ну ты чего? Обиделась?

Прикасается к плечу. Накрываюсь одеялом с головой. Достала!

– Слушай, Барб…

Что ж это такое! Ей хоть бы хны!

– Хочешь кофе? Или вишневой Колы?

По-моему, она уже предлагала. Такие вещи в психушке в цене. Как сигареты и травка в тюрьмах. Чертовски заманчиво! Не врет ли? Кофе. Пусть даже растворимый, самый дешевый. Эх, ладно! Приспускаю одеяло с лица.

– Ура! – взвизгивает Джина и подпрыгивает.

Придвигается ближе, склоняется, упершись тощими ручонками в матрас.

– Завтра, после отбоя. Палата номер двадцать. Та, что за углом, слева.

Чмок! Ее влажный след на моей щеке. Джина юркает к выходу, словно мелкий зверёк. Бурая куница. Мастерски, очень тихо приоткрывает дверь. Она знает всё о том, в каком моменте внутри механизма, связывающего дверную ручку, железный язычок и неработающий замок, может что-то предательски заскрипеть или щелкнуть. Высовывает голову. Чисто? Да, Джина исчезает. В деле тайных перемещений по этой тюрьме она опытная. Наверное, девчонка здесь давно.

Протираю краем пижамы щеку. Странно. Совсем даже не брезгливо. Отпечаток чистоты, детской непосредственности и невинности. Снисходительное отношение к ней. Джина ведь чем-то больна, раз находится здесь. Самообман. Нежные сестринские чувства. Джина – как продолжение Колокольчика. Стоп, спать! Слишком тяжело…

Глава 12

Тяжесть.

Опоясывающая боль. Чер-р-рт! Сумерки. Адский холод. Дубленка внутри сырая. Снаружи покрыта тонкой коркой льда. Пальцы на ногах и руках околели. Изо рта – белый пар.

Где я?

Боже! Боль в башке. Вкус перегара. Зачем, почему нажрался, да еще на голодный желудок?! Чертов алкоголик, кретин!

Пустая бутылка.

Вещмешок. Шум воды. Река. Так не должно быть! Цель – озеро треугольной формы. Я заблудился. Резь, позывы. Мочевой пузырь вот-вот лопнет! Почки, черт! Получить переохлаждение с моими-то недавними проблемами. Срочно отлить!

– Черт-т-т! Мать твою ж, больно!

Реки.

Да их в штате не счесть. Идиот! Где теперь искать ночлег? Как сориентироваться? Если срочно не согреться, то хана. Жар? Лихорадка? Да уж, знакомо. Антибиотики в доме Грэйвзов? Конечно же забыл про них. Чтоб мне сдохнуть!

Смерть.

Мучительная и страшная. Нет! Всего лишь день в пути. Слишком короткое путешествие. Река – это неплохо. Есть где набрать воды. Костер и укрытие. Прочие проблемы – завтра. Так! Идти по течению или против? Против. Это слово всегда больше нравилось.

– Эй, Берни! Ты чем занимаешься? Наверное, ржешь надо мной? Ну смейся-смейся. А я пока подыщу уютное местечко. Знаешь, я – крайне жестокий человек. А сейчас еще и взбешенный. Понимаешь ли, на то есть куча причин. Ненавижу, когда что-то идет не по плану. Злорадствуешь? Окей. Знаешь, что произойдет после того, как найдут твое бездыханное тело? Легко спрогнозировать. Интересно? Да ты и сам всё скоро увидишь с небес.

Труп.

Рано или поздно кто-то найдет тебя. Затем – морг. Могила или крематорий. Ты что предпочитаешь? Лично я – кремацию, поскольку атеист. Так вот, похороны… Ноль, ну или почти ноль провожающих в последний путь. Угадал? Да ладно тебе, на правду не обижаются. В общем, в отличие от моей кончины, твоя точно не станет сенсацией. Всего лишь строчка в некрологе местной газеты.

Бывшие одноклассники.

Они соберутся на тупую встречу выпускников какого-то мохнатого юбилейного семьдесят восьмого года. Эй, Берни, скажи: кто-то из них вспомнит о твоем существовании? А? Без обид, но если и так, то это будет какая-нибудь бывшая проныра-староста. Скажем, по имени Мойра. Она разнюхает, что ты на том свете. Выйдет эта Мойра в центр и скажет: «Внимание, ребята!», и все со вздохом закатят глаза, типа, да заткнись ты уже! Но такие, как эта проныра, не унимаются.

«Бернарда нет!».

Народ пристыдится. А староста с гордым видом выложит суть. Понимаешь, приятель, минута сомнительной славы для нее. Погоди, мне надо отлить…

Что дальше?

После паузы первыми поднимут бумажные стаканчики с пуншем дуболомы и звезды школы. Те, кто больше всех тебя гнобил. Как их звали, а? В общем, поднимут чертов пунш не потому, что их заела совесть, а по привычке перетягивать на себя внимание при любом случае. Что, Берни? Будь ты жив, то не пошел бы на сборище из принципа? Я понимаю. В тебе явно говорит обида. Знаешь, у тебя с Лузером много общего. Но, видишь ли, разница между вами в следующем: хоть о нем тоже никто не вспомнил бы, но ему бы было насрать. Блестящая карьера, красивые бабы, много секса. Но, увы, не сложилось… Он прикончил тех, кто не давал ему житья. И умер сам. Так вот…

«За Берни!».