Неприкаянный (СИ)

- А вот чёрта с два. Повторяю главные правила. Первое. Не бежать вперед, не производить лишних звуков и не делать ничего без моего ведома. Захотели по нужде - спросили меня, можно ли это сделать. Если прикажу падать на пол - валитесь без оговорок и быстро. Второе. Разговоры только с моего разрешения. Наговоритесь, когда выберемся. Третье. Не верьте глазам, если увидите что-то обычное. Там нет ничего обычного. Даже камня. Даже воздуха.

Мы с совершенно серьёзными лицами покивали, давая понять, что усвоили информацию. Кир недоверчиво посмотрел на нас, вздохнул и сказал:

- Да помогут нам Горы.

*          *          *

- Стойте! - Кир на бегу вскинул руку. - Передохнём тут.

Мы с Линой, изрядно запыхавшиеся, побросали мешки на пол и прислонились к красноватому камню стен.

Прошло чуть больше суток с тех пор, как мы спустились на двадцать девятый ярус, а впечатлений уже хватило бы на десятилетия вперёд. Если бы не Кир, который проводил, проталкивал, протаскивал нас в обход всех опасностей, мы с Линой не прошли бы по Глубинам и сотни саженей. Я быстро потерял счёт случаям, когда он одёргивал и спасал нас в самый последний момент.

Решение спуститься на Глубины перестало казаться мне удачным уже через час. Хочешь развлечься - прыгай через костёр, а не в жерло извергающегося вулкана. Да, я определённо пожалел, что не прислушался ко всем, кто меня отговаривал. Но что было делать? Возвращаться? Всё равно что пройти сотню лиг и развернуться на последней версте. Тем более что в главном я не ошибся.

Энергии на Глубинах скопилось столько, что меня так и тянуло в ней искупаться. Солнечные кристаллы, торчащие здесь повсюду и превосходно решающие проблему освещения, запитывались буквально из воздуха. Столь насыщенный Эфир я видел только в одном месте - древнем храме, осквернённом некротом. Только там скопление было местечковое, как деревенское озерце, а здесь плескалось настоящее море. В таких благоприятных условиях мои силы быстро восстанавливались, я мог бы колдовать почти без остановки, если бы Кир разрешил.

Пространство от избытка энергии местами сходило с ума. Едва войдя на Глубины, мы угодили в комнату с исчезающими дверями. Когда-то очень давно она была зачарована, но вихри в Эфире так буйствовали, что плетение разорвало в клочья. В результате выход то появлялся на одной стене, то перескакивал на другую, причём так быстро, что мы при всём желании не успели бы в него проскочить. Выбрались так же случайно, как попали: я прощупывал стену, и вдруг рука провалилась в материализовавшийся под ней дверной проём. Пока я находился на полпути из комнаты, выход не исчезал, так что мы быстренько шмыгнули наружу - и оказались на середине моста, перекинутом через искусственное ущелье с лавовой рекой на дне.

Местами тяготение перескакивало с пола на стены и на потолок. Кое-где оно отсутствовало вовсе - вокруг летающих металлических шаров предметы парили прямо в воздухе. Почти все Глубины были усеяны строениями, возведёнными в самых невероятных формах: они крепились к стенам пещеры и Базальтовому своду, соединялись тонкими мостиками и большими изогнутыми трубами, могли располагаться посреди колонны или на самом конце горизонтально торчащей балки. К некоторым зданиям не вела ни одна лестница, и попасть в них можно было только с помощью крюка и верёвки. Эта странная архитектура отличалась тонкостью, переходящей в изящность, и монолитностью: каждое строение было уникальным и законченным произведением искусства. Разумеется, очень немногие из них уцелели в первозданном виде - в основном из-за тварей.

Кир утверждал, что Глубины - это ад, Бездна, но мне они представлялись некогда чудным городом, который по чьей-то воле превратился в зловещий отвратительный гротеск. Живность здесь водилась самая невообразимая. Когда-то я прочёл «Бестиарий» Алекко Учёного, но этот талмуд не содержал даже сотой части видов, которых мы повстречали на Глубинах. На поверхности отродья, мутанты и химеры появлялись как результат возвратов. Здесь же избыток энергии заставлял тварей мутировать без конца и края, а крайне агрессивная внешняя среда катализировала этот процесс. Замкнутый круг: когда слабая тварь мутировала и превращалась в сильную, она становилась частью агрессивной среды для других тварей, которые отныне считались слабыми. В силу своей замкнутости Глубины превратились в огромную банку с пауками; жизнь большинства здешних обитателей потеряла всякий смысл, кроме того чтобы убивать и быть убитыми. Воюя между собой, твари постепенно разрушали здания или уродовали их, превращая в свои гнёзда. На площадях всегда дрались и умирали, самые тёмные углы кишели личинками и молодняком. Нам оставались только узкие переулки, трубы да разные труднодоступные проходы.