Неприкасаемая (ЛП)

Он бился, пытаясь освободиться, но оковы оказались слишком крепкими.

— Ты не посмеешь забрать её! Она не знает, что это всего лишь ловушка…

Всё ещё держа Даниэлу на руках, Ядиан навис над Мёрдоком.

— Нет никакой ловушки. Я устранил угрожавшую ей опасность. Её сестра даже сказала, как найти её, потому что хочет, чтобы Даниэла жила со своим народом.

— Тогда где, чёрт возьми, ты был предыдущие две тысячи лет?

Ядиан не ответил на вопрос, а лишь произнёс:

— Я оставлю тебя в живых, но лишь потому, что таково было ее желание.

— Дай ей время очнуться, тогда я поговорю с ней…

— Думаешь, сможешь убедить её остаться с тобой? Ты напал на неё. Посмотри на её шею. Запомни это. То, чем ты для неё и являешься, — болью.

— Нет… нет…

— Я заберу её туда, где ей будет хорошо, вампир. Где она будет в безопасности.

— Так же, как её мать?

— Рядом с её матерью не было меня, способного защитить её. — От одного взмаха руки Ядиана, лёд начал надстраиваться по торсу Мёрдока, всё сильнее сдавливая тело. Он поднимался выше и выше, взбираясь к подбородку.

Не в состоянии сделать что-то большее, чем просто смотреть, как они уходят, Мёрдок смог собрать силы на последний вздох — он воспользовался им, чтобы прокричать её имя. Но они уже исчезли.

Лёд заглатывал его, отрезая от воздуха. За ним наступила темнота. И в этот момент на него нахлынули воспоминания Даниэлы, которые он получил с её кровью.

Неспособный очнуться, с замёрзшими сжатыми кулаками, Мёрдок видел, как римский сенатор вытащил её из клетки, чтобы кончиками пальцев дотрагиваться до её нежной кожи и в восхищении смотреть, как она пылает.

Мёрдок ощутил боль Даниэлы, её отвращение.

Сколько времени она была заперта в этом аду, он определить не мог. Но испытал её облегчение, когда Мист — женщина, которую Мёрдок так долго ненавидел, — и две другие сестры пришли за ней. Мист спасла ей жизнь и убила римлянина.

Почему Даниэла никогда не рассказывала Мёрдоку хоть что-то об этом? О том, что была пленницей? Его охватил гнев на давно мёртвого сенатора, который мучил её.

А Мёрдок причинил ей такую же боль, если не большую. И после всего случившегося она была способна доверять ему.

Даниэла думает обо мне, как о том монстре.

Она и должна так думать. Её взгляд, когда я выпустил шею…

Когда лёд растаял достаточно, чтобы можно было его сломать, и вампир пришёл в сознание, его сумасшедшее желание следовать за ней уже угасло.

Кто, черт возьми, он такой, чтобы менять её судьбу? Забирать её у своего народа?

Её жизнь только что сделали лучше, починили. Часть его всё ещё хотела верить, что она попала в ловушку, что ей нужен он, чтобы спастись… но отвращение Ядиана было настоящим. И он легко мог бы убить Мёрдока.

Хотя воспоминание о том, как Ядиан целовал Дани, приводило Мёрдока в бешенство, он понимал, что эти двое смотрелись вместе правильно.

Она ушла.

В течение многих часов Мёрдок бессмысленно бродил по опустевшему домику, горько ругаясь, не обращая внимания на звонки братьев. Как раз тогда, когда кровь Даниэлы блуждала по его венам, в груди он ощущал лишь опустошение и боль.

Я потерял её. Её взгляд…

Мёрдок ударил кулаком по стене. Боль на какое-то время отвлекла от дыры в сердце.

Так вот что такое любовь.

Он потерял единственную женщину, которую любил. Нет, не просто потерял. Он прогнал ее своим эгоизмом и пренебрежением. Нарушенными клятвами и нападением.

Сейчас, когда он смог обдумать случившееся ночью с ясной головой, он вспомнил, что она сама оттолкнула Ядиана. Из-за меня.

Мёрдок никогда не мог осознать безумия Конрада. А теперь понял. Существовали какие-то вещи, с которыми мозг не в состоянии справиться, и у каждого они свои.

Я не смогу жить без Даниэлы.

Телефон зазвонил вновь. Ходили разговоры о грядущей битве. Возможно, это именно то, в чём Мёрдок нуждался. Сражаться. Быть вампиром. Убивать и разрушать, и не думать, насколько счастлива Даниэла вдали от него.

Он ответил на звонок.

— Мы начинаем войну, — сказал Николай.

Великолепно.

Глава 36

Итак, это и есть Айсгард, думала Дани на следующий день, пока Ядиан проводил для неё обширную экскурсию по замку. Определённо я ощущаю атмосферу Бастиона Одиночества.

Проснувшись, она обнаружила в комнате горничных-айсирийек с заострёнными ушками, которые застенчиво улыбнулись, раскладывая перед ней платье из самого мягкого шёлка, какой Дани только могла себе представить, и корону Сваны.

В сделанном изо льда очаге вспыхнул огонь — голубой огонь, выделяющий холод.

И это было просто здорово.

Вчера, когда Ядиан незаметно принёс Дани в её королевские апартаменты, было уже поздно. Он посчитал, что будет «стратегически неблагоразумно» позволить айсирийцам увидеть заплаканное лицо новой королевы, её безжизненное тело и шею с чёткими следами от укуса вампира.

— У нас, как и в большинстве кланов Ллора, вампиров ненавидят и боятся, — объяснил он.

Неудивительно. Дани всё ещё не могла поверить, что Мёрдок укусил её.

— Что вы с ним сделали? — спросила она.

— Сковал его льдом. Я бы мог убить, но вы приказали не сражаться с ним.

— И ты следуешь моим приказам?