Неприкасаемость (СИ)

— Помоги же мне! — срывающимся голосом прохрипел мальчик, увидев пистолет в руке человека, что направлялся к нему.

— Спокойной ночи, — улыбаясь, сказала Самара и подошла к мальчишке. В эту же секунду дуло пистолета уткнулось в его лоб. Раздался выстрел и мальчишка упал на пол, широко раскрыв глаза. — Спи спокойно.

Девушка провела рукой над глазами ребенка и опустила веки. Она вздрогнула, когда к ее ноге подтекла теплая струйка крови, что как только коснулась девушки, начала свертываться. Не ожидав этого она отступила, оставив маленький кровавый след. Люди уже пошли дальше по дому, но девушку это уже не волновало. Кто-то стоял сзади, он сдавил ее плечи, и этот кто-то был явно зол. Девушка, не медля ни секунды, переместилась к противоположной стороне.

— Чего ты боишься? — пытаясь выглядеть спокойным, произнес клоун. — Я не сделаю ничего такого, чего не задумал. Почему ты не остановила это?

— На одного ребенка меньше. Не вижу в нем ничего сверх особенного.

— Да там рассадник страхов! — переходя на крик, произнес он.

— Мне жаль.

— И это все? Это все, что ты можешь сказать?

— Могу еще сказать, что мне все равно… — девушка замолчала, услышав еще два выстрела.

Даже не взглянув на Пеннивайза, девушка поспешила переместиться в комнату жертвы. Там она застала убитого следователя, что в руке держал пистолет. Вероятно, под подушкой прятал. Она подошла к этому человеку и провела рукой, пачкая руку кровью.

— Понятно, ты умер.

— Конечно, умер! Люди слишком нежны, идиотка! — он облокотился на дверной косяк, скрестив руки.

Он наблюдал за ее взглядом, что был направлен на него. Она осматривала его, задерживаясь на каждой детали, иногда неуверенно поднимая глаза, чтобы встретиться с его взглядом. Она одновременно боялась его и испытывала интерес. И он это знал. Ведь чувства были похожи: он заинтересовался девчушкой, но так же и опасался.

— Почему ты меня преследуешь? — девушка отвела взгляд, нахмурив брови.

— Кто кого еще преследует, дорогая. Но это мой город, так что здесь лишняя ты, — на это девушка посмотрела на него с гордо поднятой головой, теперь перед клоуном стояла не та милая девочка-подросток, а уродливый труп, что убивал без колебаний.

— Даже ты можешь исчезнуть! — рыкнула дух и переместилась вплотную к нему, намереваясь показать свое превосходство, однако рядом с ним она оказалась совсем малюткой.

— Подрасти сначала, дорогая, а потом эту страшную мордашку высовывай. И уж поверь, мое кредо: сильные слабых. А ты являешься тем самым кроликом в лапах волка. Такая же маленькая, испуганная и такой лакомый кусочек.

— Нет… Не смей мне угрожать, — прошептала Самара, в надежде заткнуть клоуна.

— А хочешь расскажу об твоих страхах? Мм, вкусняшка! Ты не боишься того иржания лошадей. Нет, все, но только не это! Ты боишься быть понятой, боишься стать такими, как люди. Твоя природа, все-таки, человеческая. Конечно, еще ты боишься быть опять живой закинутой в это темное, сырое пространство, но ты это уже перешагнула. Это уже не так страшно: мертвый не может умереть еще раз, верно? Но вот быть понятой и принятой кем-то действительно страшно. Стать опять зависимой хуже смерти, уж тебе ли не знать, дорогая?

— Не делай вид, что понимаешь. — в доме замерцали включенные лампочки, но это никого не интересовало, кроме, пожалуй, немного напуганных грабителей.

— Хорошо, как пожелаешь. Однако я не делаю вид, что понимаю, — он улыбнулся, и эта улыбка должна была дать понять девушке, что есть некто, кто возвышается над ней. Но она была упертой и слишком молчаливой, чтобы дать ему понять свои чувства и чтобы понять эту улыбку.

— Ненавижу тебя, — прошипела девушка и исчезла, не желая больше здесь оставаться.

— Наверное, ей цвет волос не понравился… Что за дискриминация рыжих, — он тяжело вздохнул. Это оказалось проблематичнее, чем клоун ожидал.

Насвистывая какую-то песенку, он направился к главному выходу. Там он нашел пару интересных страхов… Немного живого и красного страха. Он встал в середине залы и обратился к людям в черном:

— Привет, я танцующий клоун Пеннивайз, — он не любил взрослых, у них мало материальных Стахов и они вовсе не верят в мир, что делает их скучными, однако «мало» не значит, что этого нет. — Повеселимся же?