Неприкасаемые (другой перевод)

— Алло! — говорит Эрве. — Ты меня слышишь?

— Да. Я думал… Значит, то место, помнишь, в магазине…. Он сам оттуда ушел?

— Так, по крайней мере, я понял. Второе твое письмо прочитал кто-то из персонала, и Кере предпочел уволиться. Хотел бы я знать, что в нем было. Ведь будь оно, как ты меня уверяешь, совершенно безобидным, Кере не стал бы паниковать.

— Ты намерен еще раз с ними увидеться?

— Ты уходишь от ответа, мерзавец ты этакий! Да, я обязательно еще с ними увижусь. И знаешь, почему? Потому что они мне симпатичны.

— Особенно она!

— Оба. Они сейчас совсем потеряли почву под ногами!

— А я не потерял?

— Допустим. Но все это было так давно… Ну, в конце концов, дело твое. Запомни: я в этом не участвую.

— Все, о чем я прошу тебя, — сухо говорит Ронан, — это держать меня в курсе… Спасибо… До скорого… Да! Если он куда-нибудь устроится, тут же мне сообщи.

И он вешает трубку.

— Ну, — говорит мать, — можно наконец вернуться к столу. Что этот парень от тебя хотел? Нашел когда звонить! И ведь кажется хорошо воспитанным человеком.

— Тебе от него привет, — отзывается Ронан.

— Великая честь. Вы говорили о женщинах… Хорошо-хорошо, меня это не касается. Но когда человек еще болен…

— Слушай, мамочка…

Внезапно он комкает салфетку, швыряет ее на стол и выбегает из комнаты, хлопнув дверью.

Жан-Мари перечитывает письмо. Руки его дрожат.

Мсье!

Наш коллега, г-н Бланшо, который вел один из четвертых и один из третьих классов, неожиданно заболел, и ему предстоит достаточно серьезная операция. Поскольку Вы сейчас свободны, не будете ли Вы так любезны срочно заехать ко мне. Если Вы, как я надеюсь, согласитесь сотрудничать с нами, я ознакомлю Вас с кругом обязанностей, которые Вам предстоит выполнять, после чего Вы тотчас сможете приступать к работе.

Примите, мсье, выражение моих самых высоких чувств.

Директор лицея

Люсьен Ожан.

Хорошая бумага. Лицей Шарля Пеги. Это производит серьезное, благоприятное впечатление. Улица Прони, XVII округ. Шикарный район. «Спасен!» — думает Жан-Мари. Он не теряет ни минуты. Стягивает старый пуловер и бесформенные брюки, которые носит дома, и надевает вполне еще приличный с виду серый костюм. Наконец-то удача повернулась к нему лицом! Детишки третьего и четвертого классов. Только и мечтать! Нужно будет купить грамматику, несколько книг, блокнот для заметок. Сколько радужных мыслей, напоминающих детство, дни перед началом занятий. Взгляд в зеркало — выглядит он неплохо. Конечно, лицо немного потрепано; лучше бы казаться посвежее — для детишек-то. Переполненный давно забытыми радостными чувствами, Жан-Мари сбегает с лестницы. До чего же хорошо! Ощущение это тает в душе, как тают во рту леденцы. По дороге он забегает к овернцу, чтобы позвонить Элен.

— Вы выглядите точно новобрачный, — замечает хозяин. — Стало быть, все идет как надо?

— Да. Все прекрасно. Спасибо.

Телефон стоит на стойке бара. Трудно говорить в присутствии посетителей, которые уже навострили уши.

— Алло… Мадам Матильда?.. Вы не передадите кое-что Элен?.. Да, это мсье Кере… Нет, не надо. Не беспокойте ее. Просто скажите ей, что есть новости… Хорошие новости. Она поймет… Спасибо.

— Рюмочку кальва, — предлагает хозяин.

— Времени нет. У меня срочная встреча.

Есть слова, которые очаровывают слух… Встреча! Кто-то знает, что он, Кере, существует, и заинтересовался им! Он чувствует себя как заключенный, попавший под амнистию. Ему подарили жизнь, и принадлежит она отныне ему одному. Он ее хозяин. Ему хочется сказать: «Сделай, господи, чтобы мсье Бланшо поболел подольше и его место осталось за мной!» В конце концов, это ничуть не менее логично и естественно, чем «Хлеб наш насущный, господи, даждь нам днесь». То же самое. Насущный хлеб ведь тоже приходится у кого-то отбирать!

Метро. Кере прикидывает, сколько же должен он получать… Что-нибудь около четырех тысяч?.. Да какая разница! Он согласится на любое предложение и еще скажет спасибо. Он постарается понравиться. Он будет внимательным и покладистым, словно цирковая собака, ждущая кусочек сахара. После многих месяцев без работы становишься выдрессированным хоть куда!

Он входит во двор. Его охватывает тревога. Он ведь еще не получил этого места.