Неприкасаемые (другой перевод)

— Народ попался легкий, — заметил Жермен. — Только не увлекайтесь вы чересчур историей, как в прошлый раз. На них это всегда тоску нагоняет, и тогда ерунда получается. Потом не забывайте поговорить о жратве. О местной кухне. Скажем там, рыба под сметанным соусом… Или расскажите, как в Нормандии пьют… Чтобы у них создалось впечатление грандиозного загула. Вы только взгляните на них. Не успели отъехать, а уже кое-кто решил пропустить аперитивчик.

Ронан, прислонившись к стойке бистро, потягивал из маленькой бутылочки «Виши»[18]. Кере подумал было подойти сейчас к Роману и сказать: «Давайте наконец объяснимся как следует!» Но автобус с минуты на минуту должен был двинуться дальше, да к тому же Кере все явственнее чувствовал, что разговаривать бесполезно. По поводу чего, собственно, объясняться? К какому согласию они могут прийти? В чем он должен получить прощение? Как переделать то, что уже сделано?

Жермен захлопал в ладоши.

— Поехали!

Ронан снова сел на свое место сзади. «Может быть, он только попугать меня хочет», — подумал Кере. И взял микрофон.

— Дорогие друзья, сейчас мы проедем через Мортен. Это очаровательный городок, расположенный над ущельем Кансы…

Ронан прикрыл глаза и, мирный, расслабившийся, стал еще страшнее, чем если бы вдруг принялся угрожать Кере.

— Церковь святого Евралия, построена в тринадцатом веке.

Автобус притормозил. На обочине лежала опрокинутая машина, возле «Скорой помощи» толпились жандармы. Вот повод остановиться, указать жандармам на Ронана и попросить его обыскать. При нем наверняка есть оружие. Но эти мысли лишь пронеслись у Кере в голове, как клочья тумана, в то время как он продолжал рассказывать:

— Построенное на острове Мон-Сен-Мишель аббатство стоит на высоте семидесяти восьми метров, считая от основания церкви…

Кере часто бывал на Мон-Сен-Мишель; он молился там, наверху. Гулял по аббатству, пытаясь обрести покой и укрепить свой дух. И теперь, по мере приближения к морю, Кере чувствовал, как тихая грусть сладостно обволакивает его, — так раковый больной погружается в дурман морфия.

— Ну-ка, давайте попоем немножко! — обратился к туристам в свой микрофон Жермен. — Пора дать нашему гиду отдохнуть. А ну, все вместе «Пэмполез»!

Все запели. Ронан сидел не шевелясь. Может быть, только чуть приоткрыл глаза, чтобы сориентироваться. Автобус только что свернул на шоссе № 176, и Мон-Сен-Мишель возник над серым ковром, поблескивавшим то тут, то там будто олово. Издали он казался совсем небольшим и скорее походил на уходящий в туман большой клипер, чем на скалу.

Ронан выпрямился. Наконец-то он у себя. Здесь его борьба обретала смысл. Возгласы восхищения, звучавшие вокруг, чуть не вывели его из себя. Автобус встал перед самыми Королевскими воротами, и весь караван во главе с Кере двинулся по главной улице.

«Может быть, он наконец заговорит со мной», — подумал Кере. Однако Ронан шел далеко в хвосте. И все же где-то они непременно столкнутся, произойдет бурный разговор. Возможно, Ронан и нанесет удар, но ведь не прежде же, чем выскажет все, что накипело на душе.

Шпиль церкви аббатства возвышается над берегом на сто пятьдесят два метра… Из ранних монастырских построек уцелели…

Кере терпеливо слушал монолог местного гида. Страх дремал в нем, точно застарелое горе. Маленький кортеж переходил из трапезной в винный погреб, оттуда — в залу для гостей, оттуда — в Рыцарскую. Затем они долго любовались садами. Насколько хватал глаз, далеко за стенами, за Куэноном, тянулись унылые, бесконечные пространства обнажившегося на время отлива морского дна, на которое вдали под блеклым небом узкой белой полоской наползало море.

Ронан стоял в раздумье, упершись ладонями в замшелые камни парапета. Он казался теперь совсем безобидным. Когда группа собралась уже уходить из ля Мервей, одной из пожилых дам пришлось его окликнуть, чтобы он не отстал. На обратном пути Ронан то и дело задерживался у домов с островерхими крышами, возле сувенирных лавок. Он заметно скучал среди этих туристов, дурацкие восторги которых утомляли его. Наконец Жермен собрал своих пассажиров, и автобус выехал на дорогу в Сен-Мало.

— Главное, не забудьте про корсаров, — напомнил он Кере. — А Шатобриан — плевать они на него хотели.

Кере принялся рассказывать о Сюркуфе[19]. Он не выпускал Ронана из поля зрения. «Как, наверное, он злится на меня за то, что я тут изощряюсь перед парижанами!» — подумал он.

Поскольку он сидел спиной к дороге, слева перед ним вдруг возникло море — зеленое, покрытое барашками. Пассажиры, глядя на этот безбрежный простор, слушали его вполуха. Вдали появились стены Сен-Мало. И вскоре автобус покатил по бульвару, что тянется вдоль океана. Черные изъеденные сваи, служившие волнорезами, торчали над длинным парапетом Променада.