Неприкасаемый

Несмотря на то, что я устала, хотя я знаю, что проиграю, я изо всех сил стараюсь не снимать рубашку. Картер, кажется, получает удовольствие от борьбы. Как только он снял и мой лифчик, он снова толкнул меня на кровать в одних трусиках и развеял последние мои сомнения относительно того, понравилось ему это или нет; он прижимается ко мне, и я могу сказать, что он возбужден тем, насколько он тверд.

Я не знаю, как получить контроль над этой штукой, но сила не работает. Ну, это не работает для меня. У него это явно хорошо работает. Сила работает, только если вы более сильный противник. У меня нет физической силы, но, может быть, я смогу победить, используя другое оружие.

Хотя я и боюсь, что меня вот-вот насилуют, я заставляю себя смягчиться. Я перестаю сопротивляться ему, перестаю вздрагивать, когда он проводит большим пальцем по моему соску, перестаю упиваться унижением, когда он смотрит на меня почти голой. Я прекращаю все и делаю все возможное, чтобы переключить передачу, бороться с его насилием с помощью последней вещи, которую я хочу дать ему — подчинения.

Мои руки больше не связаны. Я осторожно поднимаю руку и тянусь к его лицу. Словно рефлекторно, его пальцы сжимают мое запястье, чтобы остановить меня. Он начинает двигаться, как раньше, но когда его суровые глаза встречаются с моими, я качаю головой.

— Я просто хочу прикоснуться к тебе, — мягко говорю я ему.

Мое сердце колотится в груди, когда он скептически смотрит на меня, но я полагаю, он решит, что если я лгу, и я дам ему пощечину, он не сможет с этим справиться. Он отпускает мою руку, чтобы посмотреть, что я буду с ней делать.

Моя рука слегка дрожит, но я подношу ее к его лицу, лаская его сильную челюсть. Я подношу другую руку к другой стороне его лица и притягиваю его ближе. Он позволяет мне. Я притягиваю его ближе, пока его лоб не упирается в мой, затем целую уголок его рта. Он напрягается, но не отстраняется. Понятно, что он не знает, что, черт возьми, происходит, но я продолжаю. Я продолжаю касаться его лица, я целую другой уголок его рта.

Голос у него низкий, больше похоже на ворчание. — Что ты делаешь, Эллис?

Эллис, а не Зои. Он называет меня Эллис, когда держит меня на расстоянии.

Вместо того, чтобы ответить ему словами, я целую его верхнюю губу, потом нижнюю. Прежде чем я успеваю решить, хочу ли я полностью поцеловать его в губы, он забирает решение у меня из рук, агрессивно притязает на мои губы, толкает меня на матрас, а его рука двигается, чтобы обхватить мою грудь. Он сжимает меня, пока целует, сильнее, быстрее, гораздо сильнее, чем мои крошечные поцелуи.

Что-то шевельнулось внутри меня, и на этот раз это не страх. На этот раз это что-то немного головокружительное, что сбивает меня с толку. Его язык требует войти в мой рот. Меня никогда раньше так не целовали, но я открываю рот, ахнув, и он входит, его язык переплетается с моим. Я уже теряюсь в море ощущений, когда его рука скользит под пояс моих трусиков.

— Подожди, — кричу я, прерывая поцелуй. — Картер, пожалуйста, не делай мне больно.

— Тсс, — шепчет он мне в губы. — Я не буду. Просто расслабься. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

Я ему не доверяю, но стараюсь, чтобы он этого не чувствовал. Я судорожно вдыхаю и встречаюсь с ним взглядом, ища, во что поверить. Его большая рука снова накрывает меня, на этот раз без тонкой преграды моих трусиков.

Не давая мне времени подумать или усомниться, его губы снова тянутся к моим. Этот поцелуй крепок и горяч — это клеймо и наркотик в одном флаконе, который маркирует меня как погибшую, а затем увлекает меня, так что мне все равно. Я изо всех сил пытаюсь сохранить рассудок, но Картер проталкивает палец внутрь меня, нежно лаская меня, соблазняя вместо этого последовать за ним. Я задыхаюсь в его рот. Он захватывает мою нижнюю губу своей и кусает — не сильно, но достаточно, чтобы напугать меня. Он гладит мой клитор, и я стону, глаза закатываются, грудь вздымается.

Он оставляет след грубых поцелуев вдоль моей челюсти, пробираясь к моей шее, все время перебирая меня пальцами. Я — мешанина возбужденных нервных окончаний, кричу и дрожу, озноб возбуждения то и дело окутывает меня. Я не могу даже думать, я могу только хотеть. Необходимость. Чувствовать.

— Картер, — кричу я. Я даже не знаю почему, я не знаю, о чем я хочу просить.

— Хорошо себя чувствуешь, принцесса?

С закрытыми глазами я киваю головой. — Ага.

— Ты хочешь больше?

Если бы у меня была способность думать, я могла бы подумать о том, что может повлечь за собой «больше», и сказать ему решительное нет, но я не могу думать, я могу только чувствовать, и то, что я чувствую, — это нарастающее напряжение внутри моего тела, потребность. Я не могу описать. Как будто он использует свой палец, чтобы свести меня с ума, и я взорвусь без выхода. Вместо того, чтобы сказать нет, я киваю.

Картер усмехается, нежно целуя меня, как будто находит меня очаровательной. — Ты действительно никому раньше не позволяла прикасаться к себе, не так ли? Ты просто ждала, когда я найду тебя.