Неприкасаемый чин

— А вот так. Приличного человека решили оговорить, прошмандовки. Трахались напропалую с кем-то под забором, а потом собрались уважаемого человека на бабки развести, а? Хотите экспертизы? Будет вам экспертиза. Но только покажет она, что тот, на кого вы указываете, и близко не имеет к вам никакого отношения.

— Нас изнасиловали! И сделал это кто-то, кого вы выгородить хотите. Это вам начальство посоветовало или он сам? — возмутилась Наташа. — Вот если бы на нашем месте оказалась ваша дочь, что бы вы сказали?

— Моя дочь по ночам не шляется где попало. А вы — пьяные давалки, сами ноги расставили, может, СПИДом заразить хотели, может, триппером, а сейчас бабла с якобы «насильника» хотите содрать. Пошли вон! Небось сами под него ложились, а теперь подставить решили. Вон отсюда! — Следователь стукнул кулаком по столу так сильно, что ручка подпрыгнула и упала на пол.

— Я этого так не оставлю, — проговорила Наташа. — Я узнаю, кто он такой.

— И не думай, — предупредил следак. — За ложное обвинение, знаешь, сколько полагается? Подумай прежде.

Танька уже сориентировалась и быстренько потащила подругу к выходу.

— Идем отсюда, идем.

— Сержант, выведи их, — гаркнул дежурный следователь.

Сержант с лейтенантом буквально вытолкнули девушек из участка, правда, старые пиджаки отбирать не стали. Наташка тут же стала давить на дверной звонок, укрепленный у стеклянной двери, но дежурный за стойкой на это никак не реагировал.

— Подруга, просто забудь о том, что было. Ничего приятного не вспомнишь. Согласись? Думай о чем-то приятном, — посоветовала Танька так, словно была психоаналитиком. — Ну, нарвались мы на крутого мужика-извращенца, у которого все в этом мире схвачено. Не повезло. Не стоит головой о стену биться, только лоб расшибешь. Чем быстрее забудешь, тем лучше.

— Ты, как хочешь, а я этого так не оставлю, — пообещала Бабарыкина.

Глава 3

Просыпаться с бодуна — редкое «удовольствие», особенно, если ночь перед этим выдалась бурная и, можно сказать, сумасшедшая. Анатолий Бахрушин раскрыл глаза. Во рту было сухо, словно в пустыне. Он сел на огромной, как летное поле, кровати. Голова раскалывалась. Пошарил рукой рядом с собой, жены не оказалось, и только тогда Бахрушин вспомнил, что сам же отправил ее в Москву.

— Блин, — проговорил он абсолютно ничего не значащее слово, умудрившись вложить в него максимум отвращения.

Грязный, выпачканный в озерном иле костюм валялся на полу.

— Ну и хер с ним.

Вчерашнее припоминалось смутно и отрывочно. Словно выхваченные вспышками стробоскопа из темноты, в памяти появлялись картинки. Ночное шоссе, свет фар прорезает ночную темноту.

В руке бутылка вискаря. Пустая бутылка летит в распахнутое окно лимузина и разлетается шрапнелью, ударившись о дорожные ограждения…

Брюнетка стоит на коленях, а он бьет ее с оттяжкой по лицу.

Вокруг вода, девушка извивается в его руках, не может поднять голову, задыхается…

Сорокапятилетний мужчина с трудом спустил ноги с кровати, стоял, пошатываясь, глядя на свое отражение в зеркальном шкафу-купе. Увиденное не слишком радовало. Когда-то хорошо натренированное тело спортсмена еще сохраняло относительную стройность, но уже успело обрюзгнуть. Живот нависал над причинным местом, увидеть которое можно было только в зеркале. Анатолий икнул и подошел поближе. Покрасневшие глаза окаймляли припухшие веки. Бахрушин с трудом нагнулся, поднял с пола трусы, криво натянул их и, шлепая босыми ступнями по паркету, поплелся в коридор.

— Ну какого хера я такой большой дом строил? — бормотал он, спускаясь по лестнице со второго этажа.

Постоял, колебаясь, куда сперва отправиться — в туалет или же на кухню. Наконец сделал выбор в пользу последней.

— Доброе утро, Анатолий Игоревич, — бодро поприветствовал его личный водитель.

— Какое оно на хрен доброе, Колян! — махнул рукой Бахрушин и распахнул холодильник. — Витек дома? — поинтересовался он.

— Спит ваш сынок. Он вчера позже нас вернулся.

Даже не глядя на полку, Анатолий вытащил бутылку вискаря, свинтил пробку. Водитель услужливо поставил на стол стакан. Налив его на треть, Бахрушин мелкими глотками стал поглощать содержимое. Спиртное не «хотело» лезть в горло, просилось назад, но Анатолий победил в этой неравной схватке и отставил пустой стакан.

— Уф! — шумно выдохнул он и посмотрел на мир уже веселее. — Запомни, Колян: неправильная техника опохмела неизбежно ведет к алкоголизму. С утра можно выпивать не более семидесяти граммов, все остальное — от лукавого. А вот вечером можно бухать сколько угодно безо всякого ущерба для здоровья.

— Ясное дело, — угодливо осклабился водитель. — Вам кофе сварить?

— Давай замути.

Бахрушин взглянул на часы, висевшие над столом. Стрелки показывали восемь утра. Спортивное прошлое приучило подниматься рано, что бы ни случилось накануне. Когда Анатолий вернулся на кухню, умывшись и одевшись, кофе уже стоял на столе.

— Горячо, черт. Пусть остынет, — Бахрушин закурил, выпустил в потолок струю дыма.

Водитель сам не начинал разговор, ждал, когда это сделает хозяин.

— Эти сучки вчерашние… — произнес он и поперхнулся.