Неприкасаемый (ЛП)

Я не должна даже удивляться. Мне все равно. Я любопытная по натуре, но какой бы ни была причина, Картер такой, какой он есть, и это кто-то опасный. Тот, кого следует избегать любой ценой. То ли у него нет совести, то ли ему легче просто игнорировать всё, чем большинство людей, что-то делает его способным причинять людям боль. Умеет веселиться.

Картер Махони считает, что правила на него не распространяются, и самое ужасное — по крайней мере, на данный момент — что он прав. В этом маленьком городке футбол — не спорт, а религия. Картер — звездный квотербек, красивый, от которого все ждут, что он приведёт нас к чемпионату штата. Его родители тоже скупили полгорода, так что даже если он попал в беду, они могут позволить себе выручить его буквально из любой ситуации.

Я хотела бы думать, что когда-нибудь он упадет, но ужасная правда в том, что он, вероятно, не упадет. У него грязная, гнилая душа, но достаточно денег и привилегий, чтобы это никогда не имело значения. Его жертвы всегда будут заметены под ковер, и если кто-то станет слишком шумным, я не уверена, что есть черта, которую он боится перейти. Если он считает себя непобедимым, чего ему бояться?

Я бы хотела быть той, кто покажет ему, что он не непобедим, но как?

Что для него важно? Он говорит, что футбол для него не имеет значения, и это может быть правдой. Футбол дает ему больше власти и статуса, так что, вероятно, ему это нравится, а не игра.

Что-то должно иметь для него значение. Должно быть что-то, что ему было бы больно потерять. Я не знаю, как бы я узнала, что это такое, без фактического взаимодействия с ним.

В памяти снова всплывает прошлый вечер, он на самом деле имел наглость пригласить меня на ужин. О чём, черт возьми, он думал? Он такой странный.

Теперь он откладывает телефон и открывает блокнот, берет карандаш и, сгорбившись над ним, проводит карандашом по бумаге осторожными штрихами. Я вытягиваю шею, пытаясь разглядеть, но не вижу, что он рисует.

Через несколько минут раздается звонок. Картер захлопывает блокнот, затем хватает его и соскальзывает со своего места. Я отвожу взгляд , прежде чем он замечает, что я наблюдаю за ним. Я не должна, но что-то щекочет в глубине моего сознания мысль о том, что, может быть, я смогу узнать, что для него важно, и тогда я не буду беззащитной перед ним. Возможно, я не смогу привлечь его к ответственности, но мне было бы полезно иметь какие-то боеприпасы, чтобы использовать против него. Что, если бы я могла дать отпор менее прямолинейно, ценой для него чего-то важного, как он забрал у меня что-то важное?

Грейс сказала бы мне, что это плохая идея. Она процитировала бы мне какой-нибудь библейский стих или, может быть, цитату о том, что нужно вырыть две могилы, прежде чем отправиться в путь мести. Грейс сказала бы мне быть хорошим человеком, молиться за него.

Но Грейс здесь нет, и это еще одна причина, по которой я не рассказала ей обо всем этом. Хоть она и действует из лучших побуждений, она только разозлит меня своими нежелательными советами. Никто не собирается указывать мне, как относиться к моему собственному опыту, как относиться к людям, причинившим мне боль. Многие пытались еще до того, как все стало так плохо, когда жадные руки Джейка были размером ущерба, и я тоже не хотела слышать их чушь.

Черт возьми, второй раз мне никто не поверит. Многие даже не поверили мне в первый раз, а те, кто поверил? Им было бы все равно.

Теперь я сама по себе, и против того, кого у меня нет разумных шансов победить. Может быть, никто другой не станет защищать мою честь или противостоять неприкасаемым, но я найду способ. Дело не в том, чтобы причинить боль Картеру, потому что он причинил мне боль, а в том, чтобы убедиться, что он не сделает этого ни с кем другим. Я не могу рассказать о нем, но я не хочу держать рот на замке и вечно думать, не подвергло ли мое молчание опасности какую-то другую девушку — может быть, целую группу, которые засоряют след, который он будет прокладывать до конца своей жизни.

Я чувствую себя сильнее, чем когда-либо с тех пор, как все это началось, еще до Джейка. Я также немного горжусь собой. Картер, возможно, сбил меня с ног, но я не позволила ему удержать меня там; Я взяла себя в руки и отряхнулась.

Конечно, в этот момент рядом со мной появляется Картер Махони и небрежно обнимает меня за плечи. Все мое тело напрягается, но я достаточно защищена собственной защитой, чтобы смотреть на него и поднимаю бровь, словно ничуть не смутилась.

— Я могу тебе помочь? — Я спрашиваю.

— Как ты сдала тест? — небрежно спрашивает он.

— Думаю, я все сделала правильно. А ты?

Его брови на короткое время поднимаются и опускаются, как будто он просто хотел трахнуть меня и не ожидал реального ответа. — Я отличник, — уверяет он меня. — Я уверен, что у меня все хорошо.

— Ты отличник, потому что ты умный, или потому что ты играешь в футбол, а все учителя дополняют твой табель успеваемости? — спрашиваю я.

Его губы слегка изгибаются. — Первое. Если у меня нет похмелья, и мне не хочется трахаться, то иногда это второе.

— Я поняла, — бормочу я.