Неприкосновенное сердце

Я взглянула на себя в зеркало, прежде чем выйти за дверь. Надела белый банный халат и, покинув ванную, смотрела на спину Адама. Он выглядел потрясающе, с какого ракурса не поставь. Слишком красив, умен, обаятелен, но порой я чувствовала фальшь, хоть и не могла понять, в чем именно. Он словно каким-то шестым чувством так же почувствовал меня и обернулся. Подойдя ко мне, Адам взял в ладони мое лицо и поцеловал в щеку. Совершенно не было настойчивости или властности, и даже его обычной дерзости, а только проявление заботы и отдаленной попытки защитить.

Он взял меня за руку и повел к столу. Адам подал бокалы с вином и тарелки с лазаньей, приступая к еде.

— Пахнет восхитительно, — улыбнулась я, смотря на него.

— Рад, что тебе нравится, — усмехнулся мужчина. — Ты веришь в судьбу?

— Нет.

— Это довольно грустно.

— Почему?

— Ты не веришь, что есть что-то сильнее наших возможностей, и это слишком, — запнулся он на мгновение. — Скучно что ли.

— Я реалист, —ответила я, делая глоток вина.

— Если мы перестанем верить в чудеса, зачем тогда жить?

На несколько секунд я задумалась над его словами. Иногда с ним гораздо приятней просто помолчать, но сейчас, чем чаще я с ним разговаривала, тем больше мне хотелось еще. Я замечала, что порой скучаю за ним, даже когда он был рядом. Он дополнял что-то внутри меня. Я была земная, а Адам умел мечтать. Я не умею красиво говорить, тогда как он, еще не родившись, получил это предназначение.

— Почему ты такой? — спросила я, смотря на него.

— Какой? — не отводил взгляд Адам.

— Ну такой мечтатель что ли, — хмыкнула я. — Романтичный и немного сентиментальный. Говоришь о своих чувства, но иногда я знаю, что ты фальшивишь.

— Ты всегда счастлива? — отложил столовые приборы Адам.

— Некрасиво отвечать вопросом на вопрос.

— Ответь.

— Нет, — покачала я головой. — Я могу быть счастлива, но я несчастна.

Впервые я сказала ему о том, что чувствую. Это так глубоко сидело во мне, и я ни с кем никогда не делилась, не считая Эмили.

— Я не ожидал от тебя правды. Было больно?

— Немного, — усмехнулась я, смотря на его улыбку. — Ты слишком талантливый оратор, Адам.

— Нет.

Этот человек всегда смотрел так, словно видел меня насквозь. Будто знал обо мне все, о чем я сама о себе никогда пыталась узнать.

— Да, — оспорила я.

— Нет. Я просто гений, Донна, — улыбнулся он. — Талантливые — говорят вещи, на которые не способны другие, а гении — которые другие не видят.

— Это у тебя в крови, верно? — покачала я головой, смотря на его замешательство. — Ты же Адам Майколсон, и у тебя в организме есть отдельный ген, который отвечает за умение чертовски правильно говорить.

— Почему ты не рассказываешь о себе?

— Потому что я всегда думаю, а потом говорю, в отличии от тебя.

— Это было жестоко.

— Зато правдиво.

— Что в тебе такого?

— В каком смысле?

— Что в тебе такого, из-за чего я не могу быть не рядом и как слепой следую за тобой?

— Ну, знаешь, в этой жизни мы можем спланировать, предугадать и даже обойти все, кроме налогов, привязанности, смерти и любви.

У нас был диалог, перепалка и страсть во всем, что мы делали, и только сейчас я это заметила. Когда мы разговаривали, все было лучше, и я была счастливей, чем в другие моменты существования.

— Ты хочешь меня, — сказал он, и я задержала дыхание. — Ты нервная и сжала ноги, пытаясь изменить то, что не в силах.

Мое дыхание сбилось, и да, я хотела его. Я сжала колени до боли, пытаясь держать себя в руках, а ведь он даже ничего не сделал. Я просто говорила с мужчиной на равных.

— До тех пор, пока ты не женишься на мне и не будешь оплачивать мои банковские счета, я не буду отвечать на эти слова, — сказала я.

Я не могла ни дышать, ни говорить. Какого черта я так реагирую на него?

— Я женюсь на тебе, если ты этого хочешь, — сказал он, направляясь ко мне.

— На этом спектакль окончен, — сорвалась я с места. — Я только начала впускать хорошие мысли о тебе к себе в голову.

— А теперь выпусти хорошие и просто отпусти.

Я не знала, что сказать. Я действительно начала понимать, как он действует на женщин. Адам не только сногсшибательно красив, он также умеет заставить тебя хотеть. Хотеть его до сумасшествия.

Я была у него в объятьях, и его язык пробовал пробиться ко мне в рот. Я пыталась сопротивляться, но это было тщетно, и я сдалась, отвечая ему с такой же страстью. Никто не мог сопротивляться, и я была такой же слабой куклой в его руках. В его поцелуях была животная страсть, властность и настойчивость, а руки сжимали мою талию до боли. Мои же находились у него на плечах, сначала пытаясь отпихнуть, пока не оказались в волосах. В этой удивительно густой и шелковистой шевелюре. Его волосам любая женщина позавидует, это я как профессионал говорю.

Адам оторвался от меня, но не ослабил хватку.

— Было больно? — спросил он с ухмылкой на лице.

— Немного, — пыталась я отдышаться.

— Извинись за сказанное, — сказал он, проведя языком по пульсирующей вене на моей шее.

— Я буду просить прощение только под морфием, — откинула я голову для лучшего доступа. — И даже после, уже физически не буду способна на слова.