Неприличная страсть

Майкл не сразу отправился на веранду сообщать новость всем остальным; он стоял посреди кухни, одной рукой теребя подбородок, а другой поглаживал себя по бедру.

«Так быстро! — невесело размышлял он. — Так быстро! Я не готов еще и боюсь. Не то чтобы это угнетало меня или я не хотел бы, нет. Просто боюсь того, что меня ждет, своего будущего и того, что оно со мной сделает, что заставит меня делать. Но пусть будет, что будет, сил у меня хватит. Пожалуй, это лучший выход для всех. В том числе и для меня. В том числе и для нее».

— На следующей неделе уезжаем домой в Австралию, — объявил он всем собравшимся на веранде.

В ответ наступило гробовое молчание. Наггет, развалившийся на ближайшей кровати с выпрошенным у полковника Чинстрэпа учебником Беста и Тейлора и на весу демонстрировавший чудеса физической силы, опустил огромный том и, не мигая, уставился на Майкла. Длинные пальцы Мэтта сжались в кулаки, лицо его сделалось совершенно неподвижным. Нейл, до этого набрасывавший что-то на лист бумаги, бросил карандаш прямо на рисунок, который оказался эскизом рук Мэтта. Показалось, он постарел на десять лет. И только один Бенедикт продолжал раскачиваться взад и вперед на стуле, отнюдь не предназначенном для подобных упражнений, и выглядел совершенно незаинтересованным.

На лице Наггета начала медленно появляться улыбка.

— Домой? — отважился наконец сказать он. — Домой! И я увижу маму!

Но Мэтт оставался все в той же напряженной позе, и Майкл понял, что он представляет сейчас свою первую встречу с женой.

— Гадство! — сказал Нейл, снова взяв в руки карандаш, но понял, что композиция безнадежно нарушена, и снова положил его, встал, подошел к перилам и замер, спиной ко всем. — Чертово гадство! — повторил он, с горечью обращаясь к пальмам.

— Бен! — громко позвал Майкл. — Бен, ты слышишь? Пора домой. Мы возвращаемся в Австралию!

Но Бенедикт продолжал раскачиваться взад-вперед, взад-вперед. Стул его опасно скрипел, глаза были закрыты, а сам он находился где-то далеко.

— Я хочу ей сказать, — вдруг произнес Майкл решительным тоном. Он обращался ко всем, но серьезный взгляд его был направлен на Нейла.

Нейл не обернулся, но положение его широких плеч и ровной подтянутой спины заметно изменилось: сутулость, расхлябанность мгновенно пропали, теперь невозможно было ошибиться в их принадлежности сильному властному человеку.

— Нет, Майкл, ты ничего ей не скажешь, — ответил он.

— Я должен. — Сказал Майкл без каких-либо просительных интонаций. Он не смотрел ни на Мэтта, ни на Наггета или Бенедикта, хотя Мэтт и Наггет сразу же насторожились.

— Ты ни слова ей не скажешь, Майкл. Ни слова! Ты не можешь этого сделать без нашего согласия, а мы не дадим тебе его.

— Я могу ей сказать, и я скажу ей. Какое это теперь имеет значение? Если она будет знать, все равно ничего уже не изменится. Мы уже решили, как вести себя в этой ситуации, — он протянул руку и коснулся плеча Бенедикта, как будто это непрерывное, однообразное движение раздражало его. Бенедикт немедленно затих. — Мой вклад — самый большой, потому что я здесь единственный, кто может это сделать, и потому что доля моей вины больше, чем чьей-либо другой. Но у меня нет желания страдать молча! Я не герой. Да, конечно, я знаю, что не я один страдаю, но все равно я скажу ей.

— Ты не сможешь сделать это, — металлическим голосом произнес Нейл. — Если ты это сделаешь, я тебя убью, хочешь верь, хочешь нет. Это слишком опасно.

Майкл не стал насмехаться над ним, как это сделал бы Льюс, но в лице его не дрогнул ни один мускул.

— Убивать меня, Нейл, нет никакого смысла, и ты знаешь. Достаточно здесь было убийств.

Послышались легкие шага сестры Лэнгтри, и все сразу замолчали. Она поднялась на веранду и остановилась, внимательно приглядываясь к ним и пытаясь понять, чему же это она помешала. Если кто-то опередил ее с новостью по поводу Базы номер пятнадцать, то почему это должно было вызвать ссору? Но они все уже знали и тем не менее ссорились.

— Эти шаги! — внезапно раздался в тишине голос Мэтта. — Эти прекрасные шаги! Единственные женские шаги, которые я знаю. Когда у меня были глаза, я не слушал. Если бы сейчас сюда пришла моя жена, я не смог бы отличить ее шаги от других.

— Нет, Мэтт, мои шаги — не единственные, которые вы знаете. Есть и другие, — сказала сестра Лэнгтри и, подойдя к Мэтту, остановилась около него и положила руки ему на плечи.

Он закрыл глаза и слегка прислонился к ней, очень осторожно, чтобы не обидеть.

— А именно, — продолжала сестра Лэнгтри, — по меньшей мере раз в неделю вы имеете возможность слышать шаги старшей сестры.

— О, да! — воскликнул он, улыбаясь. — Но только, сестренка, Старшая топочет, как ЧВПУ. У нее шаги, не как у женщины.

— ЧВПУ? — озадаченно переспросила она.

— Чрезвычайно Высоко Продвинутый Унтер, — объяснил он.

Она громко рассмеялась, хватая его за плечи, как будто это была ее собственная шутка, рассмеялась искренне, совершенно забыв обо всем.

— Ой, Мэтт, более подходящего описания не придумаешь! — наконец смогла выговорить она. — Вот подожди, я скажу Салли. Она полюбит вас на всю жизнь!