Неприличная страсть

Наступила тишина, вроде минуты молчания в память тех из всеобъемлющего мирского списка, кто уходит, чтобы встретиться с Создателем. Во время этой паузы сиделка Лэнгтри занималась тем, что размышляла, как жена Мэтта восприняла его слепоту, когда наконец узнала о ней. И как это отразилось на детях? Поняла ли его жена всю ту степень позора, которым его заклеймили, поставив диагноз «истерия»? Возможно, она проклинала мозг, который упрямо отказывался позволить его глазам видеть? А может быть, она не сомневалась, что в мозгу ее мужа скрывается что-то более зловещее? Скорее всего, последнее, если только фотограф точно передал глаза миссис Сойер на той карточке, которую Мэтт держал у себя в тумбочке. «Что ж, спи спокойно, мой дорогой Мэтт, — с нежностью думала она. — Закончена долгая битва».

— А почему тебе пришлось уехать в Ньюкасл, Салли? — спросила она, удивленная, что Салли Доукин, которая так мечтала о заместительстве, вдруг отказалась от него.

— В общем-то, из-за отца, — печально ответила сестра Доукин. — Атеросклероз, старческое слабоумие, атрофия коры головного мозга. Какая разница! Сегодня утром я положила его в клинику.

— Салли! Господи, извини! Где он? Здесь?

— Да, здесь. Как мне не хотелось это делать, и я пыталась всеми силами оставить его дома, можешь мне поверить. Я и приехала-то в Ньюкасл в надежде, что смогу справиться сама, но маме давно уже за шестьдесят, и она просто не в состоянии без конца возиться с его штанами и все время вбивать ему в голову, что нельзя ходить в бакалейную лавку в чем мать родила. Единственный способ справиться с ним — это мне бросить работу, но я одна, денег у нас особых нет, к тому же я старая дева. Нет мужичка, чтобы заработал бедной Доукин на хлеб с маслом, вот незадача.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — заверила ее сиделка Лэнгтри, обнадеживающим тоном. — Мы очень хорошо относимся к нашим старичкам, и у нас их много. Я буду регулярно заходить к нему, И ты, приехав, узнала, что я здесь?

— Нет. Я думала, ты в «Каллан-парке», поэтому я изо всех сил пыталась устроить папу туда. Я даже пошла к Старшей — слава Богу, что у меня та же профессия, это здорово меняет дело! — и от нее и узнала, что ты здесь. Она сразу же вспомнила ваш с ней разговор. Это ведь нечасто бывает, чтобы сестра с такой подготовкой, как у тебя, приходила и заявляла, что хочет ухаживать за сумасшедшими. По крайней мере, я так думаю. Ну, сама можешь представить, это для меня было как манна небесная узнать, что ты здесь. Так что я тут целый день болтаюсь. Старшая предложила сходить за тобой в отделение, но мне не хотелось тебя отрывать, а кроме того, я ужасная трусиха. Бог ты мой, как же мне не хочется идти сейчас домой и встретиться с бедной мамой, — она замолчала, чтобы немного успокоиться. — Так что вот. Сделала грязное дело за несколько часов, а теперь плачусь тебе в жилетку.

— Плачься столько, сколько тебе надо, Салли, ты же знаешь. Я ведь тоже тебе плакалась.

Лицо сестры Доукин немного прояснилось. — Да, действительно, было дело. Ух, эта чертова сучка Педдер!

— Ты не знаешь, что с ней случилось потом?

— Нет, и знать не хочу. Да, скорее всего, замуж выскочила, ставлю свое годовое жалованье. Педдер не из тех, кто будет зарабатывать себе на жизнь.

— Раз так, будем надеяться, что ее муж, кто бы он ни был, хорошо зарабатывает и оптимист по натуре.

— Да, — согласилась сестра Доукин с несколько отсутствующим видом. Она колебалась, потом глубоко вздохнула, как будто ей предстояло взяться за какое-то крайне неприятное дело, и смущенно сказала:

— На самом деле, Онор, есть еще и другая причина, помимо папы, по которой я хотела тебя увидеть. Когда Старшая в «Каллан-парке» сказала мне, что ты здесь, меня как будто что-то стукнуло. Скажи, пожалуйста, ты случайно не читаешь ньюкаслские газеты?

Сиделка Лэнгтри выглядела озадаченной, но насторожилась.

Сестра Доукин кивнула.

— Я так и знала, что ты не девушка из Хантер-Вэлли, поэтому, когда я узнала, что ты здесь, у меня появилась мысль, что ты не читаешь ничего, что имеет отношение к Ньюкаслу. Иначе, я думаю, ты бы здесь не осталась.

Сиделка Лэнгтри вспыхнула, но выражение ее лица было таким гордым и неприступным, что сестре Доукин пришлось преодолевать себя, прежде чем продолжить.

— Твое отношение к Майклу Уилсону в те дни на Базе номер пятнадцать было настолько понятным для меня, что, откровенно говоря, я ожидала, что между вами все сладится после войны. Но когда я прочитала ту историю в ньюкаслской газете, я догадалась, что ничего у вас не сладилось. А потом я узнала, что ты в Мориссете, и тогда мне показалось, что, может быть, ты решила осесть где-нибудь поблизости, но не слишком близко, надеясь случайно столкнуться с ним или увидеться потом, когда все утрясется… Онор, ты ведь не имеешь ни малейшего представления, о чем я говорю, да?

— Да, — прошептала сиделка Лэнгтри онемевшими губами.

Сестра Доукин не дрогнула. Слишком часто она сталкивалась с ситуациями, подобными этой, чтобы отступить, но она всегда исполняла свой долг с великой добротой, пониманием и искренностью.