Непримиримые 4

– А теперь на кого поставим? – вырывает из пучины маетных мыслей Родион. Непонимающе ловлю его вопросительный взгляд. – Сейчас Штык будет биться.

– На Штыкова, – ни секунды не колеблюсь.

– Уверена? – сомневается Родион. – Он же боец узкой дисциплины. Мощный, но…

– Я бы поставила на него! – надоедает слушать Шувалова. Даже если он прав. Он спросил мнение, я его высказала.

– Хм, – задумчиво мычит Родион. – Жек, а ты на кого?

– Доверюсь Ирине. Новичкам везёт, – полное игнорирование моей скромной особы. Да я и не против.

– А мне Зубр нравится. Он уже с десяток боев отстоял. Шесть победил, три проиграл по очкам, а один…

– Ты как хочешь, – открываю клатч и выуживаю тысячную купюру, – но за меня поставь на Штыкова, пожалуйста, – и ресничками хлоп-хлоп. Обычно у девушек-кокеток такое срабатывает.

И правда, отличная хитрость!

Зрачки у Шумахера необычно расширены. Недоумённо рассматривает меня долгие несколько секунд, расцветает в улыбке, забирает банкноту и, подмигнув, покидает ложа. Торопливо сбегает по ступеням прямиком до букмекерского стола, где толпа уже большей частью рассасывается.

Гляжу на клетку. Рядом с углом Штыка мнётся седоволосый мужчина. Видимо, он тренер Ромки. Теперь понятно, почему сидел в ложа Селивёрстова.

На ринге, тем временем, Ромка, рефери и ещё один большой мужик.

Ужас, какой он страшный. Увидеть такое лицо в темноте – заикой останешься. На голове короткий ирокез. Суровое, мясистое, изрезанное шрамами лицо. Крупный лоб, массивные надбровные дуги, маленькие свинячьи глаза, крупный, кривой нос, узкие губы, квадратный подбородок. Шея плавно перетекает в груду мускулов.

Мужик чуть выше Штыка, но не столь пропорциональный. Фигура треугольника – широкие плечи, тонкие ноги.

А вот Ромка смотрится внушительно – и рост, и стать, соразмерность. Невольно кошусь на ложа с его командой. Хм, а чего это Лера так волнуется и взгляд у неё… влюблённый? Ничего не понимаю. Она с Игнатом или…

Абзац! У них бардак в отношениях. Шведская семья?.. Штык, Лера, Игнат… И где этого козлину носит?

Зло перевожу взгляд на тёмный проём коридора и только теперь начинаю понимать, что натворила. Я же сама… подложила…

Блин!!!

В груди желчь расползается, к горлу подступает. Какого фига я эту блохастую кошку отправила к блядуну? Чёрт!

Прикусываю губу. Так тошно становится, что хоть в голос вой.

Я, конечно, могу быть непрошибаемой стервой, но от мысли, чем они занимаются столько времени – хреново!

Это ж как ему приспичило?!

Затаиваюсь, когда из проёма показывается мужская фигура, но как только выходит на свет, разочарованно выдыхаю – не Селивёрстов. В коридор устремляется пара мужчин и женщина – и опять… затишье.

Обречённо закрываю глаза, и тотчас цветным фильмом мелькают развратные картинки сугубо 18+. Нестерпимая боль, вонзаясь острыми когтями, расползается по телу. Сердце сжимает в тиски, а оно, глупенькое, ещё биться пытается, но выходит плохо – редко и натужно.

Нелепый порыв пойти и с беспощадным удовольствием оборвать парочке потрахушки отметается, как только вижу блондинистую октагон-гёрл, выходящую из коридора. Жадно смотрю, пытаясь считать, довольная она или нет. Был ли у неё секс… Вот почему-то уверена – отличу человека, только что предававшегося разврату. Он должен выглядеть иначе, источать флюиды страсти… Короче, примерно как в рекламе Ред Бул… Окрыляет!

Девушка вроде такая же. Волосы – идеальными локонами, без намёка на растрёпанность. Одежду не поправляет. Правда, широкой улыбки не наблюдается, даже, скорее, лицо расстроенное.

Ещё пару секунд спустя появляется Игнат. Вот теперь сердце выписывает сложный пируэт и принимается гулко ухать от счастья и злобы одновременно, а когда взгляд перескакивает на подозрительно надутый шарик в руках Селивёрстова, начинаю потряхиваться от смеха и вместе с тем облегчения. Не знаю почему, но во мне крепнет уверенность – не было у них ничего.

Даже несмотря на то, что Селивёрстов обнимает девушку за талию и что-то с улыбкой шепчет на ухо, я не верю в их интимную близость.

Блондинка коротко кивает, парочка расходится. Игнат усаживается на своё место и, конечно, временно занят болтовнёй с командой, ржущей над его шариком. Селивёрстов им поигрывает, передаёт в жадные руки Славки, а тот протягивает Лере. Брюнетка с видом «убери эту дрянь» отмахивается. Отодвигается, словно брезгует сидеть рядом, и с надменным лицом уставляется на клетку.

Слышу свисток рефери, но продолжаю пялиться на Игната. Он ловит мой взгляд и делает показательный жест уже возвращённым подарком, мол, спасибо, пригодился!

Обескураженно мотаю головой, но и улыбку не могу скрыть.

Моё откровенное любование соседом и в особенности его наглой моськой нарушает Родион:

– Видела? Штык – красава!

– А? – рассеянно уставляюсь на арену, где Ромка возвышается над поверженным противником.

Народ молчит всего несколько секунд, а потом взрывается таким диким шквалом, что слегка глохну.

– Я за выигрышем, – хмыкает Шувалов младший.

– Угу, – киваю неопределённо. Скольжу взглядом по остальным випкам, смотрю реакцию.