Непримиримые. Наперегонки с судьбой

Казалось бы кому мстить, если все монахини неразличимы как серые кошки в ночи? Однако память у Ареаны натренирована слежкой за придворными. Попробуй уследи кто из них посмеет второй раз за год надеть один и тот же наряд, или блеснет драгоценностями из магазинчиков для средних сословий, куда принцесса регулярно наведывалась для изучения ассортимента, что впоследствии позволяло уличить в чем-нибудь фрейлин. Такая мелочь, как неудачно подобранное украшение, порою многое могла рассказать о своей владелице.

Вот и сейчас Ареана вмиг подметила мельчайшие отличительные черты каждой прислужницы, встреченной сегодня утром в трапезной. У кого-то тонкая, едва различимая ниточка шрама, у кого-то родинка или след от оспинки. Осталось разобраться как и кому лучше отплатить. Её месть должна быть достойной дочери королевского рода, а значит, спешка ни к чему. Она планировала раздобыть информацию. Знакомых здесь пока что всего двое: матушка Алсея, и Парита. Обе на завтраке, кстати, почему-то не присутствовали.

Тело затекло от долгого пребывания в неудобном положении, но лучше устроиться на казавшейся каменной лежанке, девушка не сумела, о том как будет здесь спать даже думать не хотелось. Желая развеяться, она вышла во двор, и принялась прогуливаться по унылым проходам между строениями, и не заметила как добрела до помывочной, где возле родника до сих пор одиноко стояла оставленная утром кружка.

Зачерпнула, и невольно щурясь от удовольствия, сделала несколько мелких глотков. Во дворце она редко пила простую воду, чаще ей подавали соки или отвары.

"Дин-дон!" — заставил ее вздрогнуть колокольный звон, ещё какое-то время эхом гулявший по каменным закоулкам обители.

Вдруг это призыв на обед?

Окрылённая этой мыслью принцесса пропустила в сторону трапезной. Вереница входящих в здании женщин, подтвердила её предположение. Войдя внутрь, Ареана недовольно поджала губки, заметив столпившихся возле окошка раздачи послушниц.

— Обустроилась? — послышался рядом голос Париты.

Принцесса едва сдержалась, чтобы не одернуть зарвавшуюся девчонку, но вовремя прикусила язычок, вспомнив что та, по-сути пока единственный её лазутчик в стане врага.

— Очень непривычно, — как можно дружелюбнее, отозвалась она, и вслед за новой знакомой направилась добывать себе пропитание, решив не настраивать ту против себя приказывая принести пищу. — Тебя не было здесь утром.

— Меня лишили пищи на двое суток, — потупилась послушница.

Ареана уставилась на неё круглыми от ужаса глазами:

— За что?

— Заслужила, — вздохнула Парита. — Не в полной мере выполнила поручение матушки.

— А сейчас наказание окончилось?

— Нет, — помотала головой девушка. — У нас лишают еды, но не питья. Вот и пришла за отваром.

Словно в подтверждение этих слов, кто-то из послушниц передал Парите наполненную кружку. Девушка поблагодарила, и извинившись умчалась прочь.

Когда подошёл её черед, принцесса с брезгливостью оглядела глиняную плошку с засохшей по краям серой пленкой, отдаленно напоминавшей остатки того, что она ела на завтрак.

— Что это? — возмущённо поинтересовалась она.

— Каждый убирает за собой сам, — послышался спокойный голос из-за окошка раздачи.

Ареана чуть ли не со слезами на глазах смотрела на столь вожделенный кусочек отварного мяса, и пару картофелин, после непонятной жижи доставшейся ей на завтрак, казавшихся сейчас едва ли не вкуснейшими из всех возможных блюд. Но девушка никак не могла побороть брезгливость. Есть из вот этого она не могла.

— Но я принцесса!

— Здесь все равны, — послышался всё тот же голос, в котором Ареана с удивлением узнала настоятельницу.

Матушка Алсея ей сразу не слишком-то понравилась, а теперь и вовсе перешла по другую сторону баррикад. Вот только принцесса понимала, что она здесь всего лишь гостья, и не ей тягаться с держащей всех в железном кулаке настоятельницей. По крайней мере, пока. А сейчас, перед ней встал куда более важный вопрос: что делать? Есть хотелось безумно, но еда лежала в вызывающей тошноту грязной миске. Мыть? И возвращаться назад словно за подаянием? Она ведь никогда ничего подобного не делала! И это так унизительно!

Хваленная выдержка дала слабину, и изнеженная дворцовыми слугами девушка закатила самый настоящий скандал. Увы, никто не обратил на это внимания. Пришлось уйти ни с чем. А вечером, её ожидала всё та же миска, с по-прежнему присохшей серой массой неведомого происхождения, и обветренным, местами едва ли не почерневшим, куском мяса и всё той же парой картофелин, за полдня подсохшими и потрескавшимися.