Непримкнувший. Воспоминания

Этим часто пользовались всякие карьеристы и проходимцы, а страна и партия расплачивались за это десятками миллиардов, своим престижем и моральными ценностями.

Все эти черты в очень сильной степени развились у Хрущева, когда он оказался на вершине государственной жизни. Но, как показывают факты, они вообще присущи были его натуре, составляли его, так сказать, генотип.

Короче говоря, усидчивость и Хрущев – это два слова несовместимые. А ученье, любое ученье – в сельской школе, на рабфаке, в академии – требует именно усидчивости, мелкой, будничной, кропотливой работы на многие месяцы, годы… Это не для Хрущева, все что угодно, только не это. Вот почему, появляясь в техникуме или также в академии, он сейчас же проявлял свои черты недюжинного, хотя и стихийно-буйного массовика. К тому же – рабочий, шахтер, человек сильной воли, жаждущий бурной деятельности, а вовсе не мучительного вгрызания в науку, чтобы познать премудрости Пифагора, тайны Марксова закона стоимости («долой гидру мирового империализма» – и все тут?) или психологические муки Раскольникова («подумаешь, какую-то старушку пришили, а разговоров…»). И – Хрущев опять секретарь ячейки. Указания, протоколы, митинги, речи, а ученье – вещь по трудоемкости ни с чем не сравнимая.

Так реальный ход вещей привел к тому, что Хрущев, пробившись до высших ступеней руководства, остался малограмотным человеком. С грехом пополам он научился читать. Правда, до самого своего падения он читал с запинками, коверкая многие слова, делая неправильные ударения, но во всяком случае читал. А писать он, повторю, так и не научился. Он с трудом подписывал свою фамилию, большей частью начертывая только две первые буквы: «Хр». Но на этом его каллиграфические возможности исчерпывались. Свои резолюции на документах он передавал устно помощникам, а те писали их на документах.

За два года совместной работы с Хрущевым в ЦК я видел единственный документ, на котором было личное начертание Хрущева. Это было вскоре после моего избрания секретарем ЦК партии. Была получена телеграмма от одного из наших послов. Хрущев распорядился через помощника дать прочитать телеграмму М. Суслову и мне. Своей же рукой он начертал нам распоряжение – ознакомиться. В правописании Хрущева оно начиналось с буквы «а»: «азнакомица». Резолюция была написана очень крупными, торчащими во все стороны буквами, рукой человека, который совершенно не привык держать перо или карандаш.

Будущий историк, который захочет по первоисточникам ознакомиться с некоторыми вопросами того периода, будет удивлен тем, что не найдет в архивах ЦК партии и Совета Министров ни одного документа, написанного рукой Хрущева. Тайна этого явления, как видно, раскрывается просто.

Когда Хрущев хотел включить в свою речь или доклад, подготавливаемые помощниками либо учеными, что-нибудь от себя, он надиктовывал это стенографистке. Наговор получался обычно очень обильный и хаотичный. Затем из этого месива изготовлялось необходимое блюдо.

Поэтому, когда в корреспонденциях из той или иной страны сообщалось, что Хрущев, посетив такое-то учреждение, сделал в книге для почетных гостей такую-то запись, то здесь во всех случаях допускалась неточность: Хрущев сам не мог сделать никакой записи. Она делалась или помощником, или одним из членов делегации, возглавляемой Хрущевым, а он ставил свои «Хр» или в лучшем случае «Хрущ».

Так же он поступал, когда очень приставали с просьбой дать автограф.

Конечно, уже одно то, что во главе великого социалистического государства оказался малограмотный человек, – страшная трагедия. Основоположниками научного коммунизма были величайшие мыслители, каких когда-либо знала всемирная история: Маркс – Энгельс – Ленин. По своим знаниям они далеко опережали современников. При всех своих диктаторских чертах Сталин был прекрасным знатоком марксистской теории, вопросов истории, политической экономии, философии, литературы. Соратники Ленина – Свердлов, Дзержинский, Луначарский, Чичерин, Семашко, Литвинов, Фрунзе, Кржижановский, Крупская, Куйбышев и многие, многие другие – были блестяще образованными марксистами, публицистами и литераторами.

Великая русская революция выдвинула из самых своих глубин блестящую плеяду рабочих-революционеров. Это столяр Степан Халтурин, казненный царским самодержавием.

Это ткач Петр Алексеев. На процессе 50-ти он закончил свою пламенную речь словами: «Поднимется мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах». Эти слова Ленин назвал великим пророчеством.

Это слесарь Виктор Обнорский, внимательно изучавший за границей западноевропейское рабочее движение и основавший Северный Союз русских рабочих.

Это ткач Петр Моисеенко, один из главных организаторов знаменитой Морозовской стачки.

Это выдающийся пролетарский лидер, слесарь Иван Бабушкин: ученик и соратник В.И. Ленина, один из агентов и корреспондентов «Искры», прошедший многочисленные тюрьмы и ссылки. Ленин называл его «народным героем» и «гордостью партии».