Неприрожденные убийцы

 Аме­риканцы, слепившие свое государство из тысячи мень­шинств, могут сколько угодно кричать о политкоррект-ности и о том, что меньшинства тоже имеют право на существование. В России ценность политкорректно­го равна нулю. Наша страна — это одно огромное большинство.

Всего век назад 98 % русских жили в деревнях. А там правила просты: если ты не хочешь становить­ся таким, как все, то придется тебе, дружище, поис­кать другое место жительства. К началу XXI столетия русские деревни давно опустели, но никуда не делся склад мысли. Люли должны уехать... этот город не их, а наш... так считали журналисты... так считали депутаты Законодательного собрания... могли ли счи­тать иначе те, кто жил неподалеку от железнодорож­ной станции Дачное?

3

Самое удобное место проведения досуга в любом окраинном микрорайоне — это детский садик. Фаса­дом на проспект выходят девятиэтажные блочные до­ма. А у них в тылу обязательно прячется огороженная забором, заросшая чахлыми кустами территория дет­ского садика. Часам к шести детей разберут и на тер­ритории можно выпить пивка. Или просто посидеть с приятелями. Соседи не вызовут милицию, да и по­писать в кустах, допив пиво, по-любому удобнее, чем тыркаться по парадным.21 сентября около 18:00 в детском садике № 11 на проспекте Народного Ополчения несколько несовер­шеннолетних жителей прилегающих домов распива­ли алкогольные напитки. Вернее, к 18:00 все свои на­питки парни уже допили. Денег продолжить не было, а просто так сидеть тоже не хотелось. Дойдя до ма­газина «Пятерочка», молодые люди заметили там двух совсем молоденьких женщин-люли. Те покупа­ли продукты. К спинам у обоих женщин были привя­заны дети: пяти и шести лет.

Молодые люди вооружились кольями, железными палками, ножом и топором. Женщины вышли из мага­зина и направились в сторону табора. Нападающие, спрятавшись в кустах, подождали, пока те подойдут поближе, выскочили и начали их избивать. Бить топо­ром и прутьями старались по головам и спинам, к ко­торым были привязаны дети. Когда вмешались прохо­жие, парни побросали колья и убежали.

Позже следователи спросят одного из задер­жанных:

—  Ты же вроде из приличной семьи. Зачем по­

перся в табор-то?

Парень ответит:

—  Мы уже допили и сидеть в садике было скуч­

но. Все пошли мочить хачей — ну и я пошел.

«Скорая» развезла женщин по больницам. Те вы­жили, а дети — нет. Пятилетняя Нилуфар Сангбоева скончалась на месте: перелом основания черепа. Ше­стилетняя Сахина Явонова, по слухам, умерла позже, уже после того, как люли уехали из Петербурга.

Вычислить убийц было несложно. Первые задер­жанные появились уже через пару дней. Трое парней: двоим по семнадцать лет, один на год младше. Идей­ными националистами никто из них не был. Так, дво­ровая шпана. Шесть классов образования на всех, на учете в милиции: грабежи, кражи, драки район на рай­он... Парень, который рассматривался как главный по­дозреваемый, как-то повздорил с пьяным милицио­нером, и тот из пистолета ранил его в живот, за что вроде бы получил пять лет условно, а парень месяц пролежал в больнице.

Жители петербургского центра редко интересуют­ся тем, что творится на окраинах. Так же, как жители московского, парижского и нью-йоркского центров. Люди, получившие худо-бедно приличное образова­ние и имеющие зарплату втрое выше прожиточного минимума, предпочитают не знать о том, как живут все остальные. И разумеется, их не интересовали подроб­ности происходящих на окраине города драк. Такие драки там происходят ежедневно, с утра до вечера, и газеты никогда о них не пишут... но теперь в Дачном погиб ребенок. Горожане очень плохо отреагировали на появление люли, но убивать детей?..

Чем более жестоким будет преступление, тем охот­нее о нем напишут газеты. Те, кто следил за публика­циями в прессе, могли делать свои собственные вы­воды. Спустя полгода после убийства детей в Дачном на пульт дежурного «03» поступил звонок: практиче­ски прямо под окнами 18-го отдела УБОП нападению подверглись тридцатипятилетний таджик, его дочь и племянник.

4

Рассказывает оперативник 18-го («экстре­мистского») отдела УБОП:

В тот день мы проводили рейды по общежитиям. Ходили, вычисляли незаконных мигрантов. Длилось все это до поздней ночи, а потом я вдруг почувство­вал, что заболеваю. Мне даже ребята сказали: шел бы ты домой, а то хреново выглядишь. Я сел в ме­тро, еду — голова раскалывается, все суставы лома­ет. Но только отъехал, звонит шеф:

—  В переулке Бойцова только что убили пяти­летнюю девочку.

—  А мы-то при чем?