Неприрученный вампир (ЛП)

Гуннар привык отдавать приказы, которые выполнялись без вопросов. Это шло с территорией, когда ты был большим, плохим альфой. Но когда Арен распространял свой яд и призывал стаю восстать против Гуннара, это только накалит стаю до предела, если Гуннар попытается заставить их сделать что-нибудь. Если не будет осторожен, то станет жертвой древней справедливости своей собственной стаи. И если это случится, Шелль не была уверена, что переживет потерю.

***

Гуннар почувствовал беспокойство Шелль, даже если она не озвучила свои опасения. Это было не так, будто он ожидал, что изменения произойдут в одночасье. Особенно, когда они жили по одному и тому же кодексу поведения тысячи лет. Оборотень дал ей представление о динамике стаи, но Шелль не понимала истинной силы Альфы. Гуннар мог подавить, если потребуется. Конечно, мужчина не хотел, чтобы до этого дошло. Ему не нравилось так использовать свою силу. Но если дело дойдет до драки, он это сделает. Потому что не было никакого шанса, что Гуннар отдаст Шелль. И точно так же, он отказался держать свою связь пары в секрете. Стая примет ее. Другого выхода не было.

— Просто будь осторожен, Гуннар. Наша связь, не только то дерьмо, что попадет в вентилятор.

Гуннар усмехнулся над ее саркастическим тоном. Она попыталась добавить легкомыслия к серьезной проблеме, и он оценил это.

— О, дерьмо на вентиляторе, — пошутил он. — Я просто рад, что не я буду чистить его.

Она поворачивалась, пока они не встретились. Ее лесные зеленые глаза смотрели на него, и складка залегла на ее бледном лбу.

— Я серьезно, Гуннар. Тебя не было дома почти тридцать шесть часов. Неизвестно, какая ложь распространялась в то время. Я знаю, ты думаешь, что стая верна…

— Я так не думаю, — сила Альфы была абсолютной. — Я знаю.

— Хорошо, — сказала Шелль на вдохе. — Но Арен нет. Ты должен хотя бы признать это.

Гуннар разберется с Ареном. Его амбиции не сделали ничего, кроме как всколыхнули осиное гнездо, и у него не получится продолжить свой путь.

— Я признаю, что Арен служит своей собственной цели, — он мог признаться в этом Шелль. — С ним я разберусь.

— Он хочет занять твое место в стае, — сказала Шелль. — Ты знаешь, что он делает.

— Он может этого хотеть, — ответил Гуннар. — Но не получит. Думаешь, так легко свергнуть Альфу, моя половинка?

Шелль прищурилась, а губы дернулись, будто улыбаясь. Ему нравилось, как простые слова — моя половинка — влияли на нее. Будто ей это нравилось. Грудь Гуннара наполнилась эмоциями. Он хотел, чтобы Шелль гордилась тем, что он на ее стороне.

— Не думаю, что это легко, — сказала она. — И он тоже. Вот почему Арен старается изо всех сил получить то, что хочет, играя грязно.

— Это не имеет значения, — они обсуждали динамику стаи, но не иерархию. — Если меня убьет кто-то другой, Арен не сможет контролировать стаю.

— Итак…? Что даст ему контроль?

Ее любопытство было недолгим, когда она получила ответ.

— Он должен убить меня в бою. Один на один. Только так Арен станет альфой.

Запах Шелль испортился в одно мгновение, и ее глаза широко раскрылись.

— Ты издеваешься надо мной? Это варварство!

Ее неверие позабавило его.

— Мы — животные, Шелль, — оборотень прижал ее своим взглядом. — Каждый из нас.

Это не осталось незамеченным. Она знала мир, в котором они жили. В этом не было ничего цивилизованного. Они могут смешиваться с человечеством. Они могли носить человеческий облик, но под поверхностью сверхъестественные существа были дикими, жестокими и рабами своих инстинктов.

— Знаю, — ее голос упал до шепота. — Это не значит, что мне это должно нравиться.

Волк Гуннара стал беспокойным в душе. Животное воспринимало беспокойство Шелль как сомнение. Что ей не хватало веры в его силы и возможности держать стаю под контролем. Он посылал Гуннару желание воевать. Разыскать Арена и уладить это дело между ними раз и навсегда, чтобы доказать ей свою силу. Хотя это была его животная часть. Разъяренное животное было неспособно рассуждать. Гуннар обуздал эту часть своей натуры и заставил ее забыть.

— Когда Аристов встречается с Трентоном Макалистером? — он должен был помнить. Арен неделями твердил об этом без остановки.

— Через три ночи, — ответил Шелль. — А что?

Гуннар не хотел затрагивать тему Александрийского ключа. Это только вызывало споры между ними, и последние двадцать четыре часа были блаженно свободны от конфликтов. Он хотел, чтобы Шелль тепло и охотно обнимала его. Заявляла на него права. Не опекала. Но он не мог больше игнорировать этот вопрос между ними, как и махинации Арена взять под контроль стаю.

Со всем вниманием Макалистера в другом месте, Шелль воспользуется возможностью украсть его треть ключа.

— Потому что я знаю, что ты планируешь сделать, и я хочу, чтобы ты передумала.

— Гуннар…

— Не пытайся убедить меня, что ты не планируешь ворваться в крепость Макалистера.

Шелль сжала челюсти, принимая вызов.

— Сортиари меня не пугают.

— А должны, — Гуннар надеялся, что он сможет заставить ее понять серьезность решения. — Потому что они пугают меня.