Непристойное предложение

Май закончился, и мы мало-помалу свыклись с рутиной нашей новой жизни. Мы даже привыкли к постоянному присмотру за нами со стороны доктора Бернера, директора банка в отставке Шерера и ушастого Хуберта, возникавших всегда с приближением стрелки часов к восьми. Я вот только никак не могла понять, хотят ли они уличить нас в несоблюдении условий пари или, наоборот, стараются предотвратить это с нашей стороны. Штефан рассказал даже, что он видел одного из дедков, стоящего во дворе нашего дома в полночный час и курящего трубку. Штефан имел неосторожность выглянуть в окно ванной комнаты.

– Во всем этом есть кое-что хорошее, – сказал Ште-фан. – Пока дедушки несут свою нелегкую вахту, ни один воришка не решится забраться в наш дом.

Воскресные завтраки по-прежнему проходили в зимнем саду на вилле Фрица, с той разницей, что Штефан приезжал с Эвелин, а я с Оливером. Штефан и Эвелин прибывали, как правило, на «Z4», а мы с Оливером тарахтели на «ситроене». Эвелин вообще полагала, что в рабочее время «Z4» обязательно должен стоять рядом с нашим хозяйством, тем самым как бы повышая статус его владельцев. Да и Штефан все чаще отправлялся теперь в свои поездки по делам в кабриолете. Я не могла не признать, что сидеть за рулем этой машины очень ему подходило. В остальном же все было как прежде.

Гертнеры – семейство ломает привычный уклад. Включайте телевизор и удивляйтесь, почему до сих пор еще никто не покончил с собой.

Впрочем, это как раз оказалось делом времени: Эберхард продолжал доставать нас вопросами а-ля «Кто хочет стать миллионером?», а также своими глубокомысленными замечаниями по поводу и без, а степень моей агрессивности возрастала день ото дня. И моей непреходящей мечтой стал тот день, когда я однажды, не сдерживая себя, смогу двинуть кулаком по его жирному пузу…

Катинка даже не подозревала, как близка она была к возможности в одночасье оказаться вдовой. Каждое воскресенье она меняла наряды в пастельных тонах, и они вместе с Фрицем увлеченно обсуждали, какую мебель ему следует взять с собой при переезде в их с Эберхардом квартиру. Фриц не находил в происходящем ничего сентиментального, Катинка же, напротив, каждое воскресенье продолжала лить крокодиловы слезы по поводу и без. Должно быть, это было следствием гормонального состояния во время беременности. Отвратительно в любом случае. Мне казалось, что теперь я понимаю, почему не хочу иметь детей.

– По возможности вы разберете и подвал, – сказал Фриц, и мы всей компанией вынуждены были спуститься в подземелье его виллы, чтобы оценить, какие несметные «сокровища» там хранились.

Подвал был достаточно велик. И завален барахлом, относительно ценности которого всем сразу стало ясно, где на самом деле место этим вещам.

– Можете взять себе все, что вам нужно, – заявил Фриц.

Это был невообразимо широкий жест (о деле на миллион евро здесь, конечно, речи не идет). Проблема заключалась в том, что нам не было нужно ничего из представленного в этом подвале. Ни давно перегоревших электрических лампочек образца семидесятых годов, ни полуразвалившегося набора мягкой мебели, ни сломанных стульев, ничего.

– Неблагодарный вы народ, – констатировал Фриц. – Что ж, придется отвезти это все на блошиный рынок. Эти вещи имели очень большую ценность в свое время. На многие из них у меня даже сохранились чеки.

У нас из груди вырвался дружный стон.

– Но никто больше не нуждается в этих вещах, – сказал Оливер.

– Среди нас нет фанатов семидесятых годов, – добавил Штефан.

– Лично меня заинтересовало вот это кресло, – неожиданно возразил Эберхард и плюхнулся в затертое кресло всей своей тушей.

– Тебе действительно следовало бы направиться на блошиный рынок, – ехидно промолвила Эвелин.

А Эберхард столь же ехидно ответил:

– Если это принесет какой-то доход, почему бы и нет!

Это, впрочем, все сочли совершенно нереальным. Было абсолютно исключено, чтобы блошиный рынок дал какой-то доход. Кроме того, все мы минимум через полгода видели себя миллионерами и потому могли быть великодушными.

– Кто не умеет считать мелочь, тот никогда не заработает крупных денег, – серьезно ответил Эберхард.

– Ты, как всегда, прав, милый мальчик, – вступил в разговор Фриц. – С этим принципом человек обязательно добьется в жизни цели!

– Изумительно! – сказала Эвелин. – При таком раскладе мы сможем кое-что извлечь из руин Штефана и Оливии. Там совершенно нетерпимая с точки зрения фэншуй обстановка из-за захламленности помещений старыми вещами. Вот, например, для дивана в гостевой комнате больше нет никакого применения.

Ах нет?

– Где же ты тогда спишь? – холодея, спросила я. Не в ванной же комнате!

– На старой железной кровати, которая стояла у вас под лестницей, – ответила Эвелин.

Старую железную кровать много лет назад я нашла в куче хлама, доставшейся нам вместе с домом. Это была великолепная вещица для всякого рода забав с кандалами и наручниками. А я, надо сказать, была (в мечтах, правда) поклонницей таких игр. Конечно, не в жизни. И кровать я сохранила только для того, чтобы использовать элементы ее конструкции для садоводства.