Непристойное предложение. Книга 2 (СИ)

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — произнес Адриан мне на ухо. — Ты принесла в мою жизнь целый мешок с непривычными для меня вещами. Я не просил их, не желал. Рядом с тобой эти вещи кажутся значимыми, они заставляют меня улыбаться, но стоит тебе исчезнуть, как они убьют меня.

Я честно старалась осознать сказанное, но получалось плохо. Все словно проходило мимо меня, оставляя только образы. Вот Адриан, а вот мешок, который я притащила. И почему-то Кейм расстраивался, что этот мешок без меня был бесполезен и даже опасен.

— Значит, ты не должен меня отпускать, — сказала в ответ.

Под самым ухом раздался смешок.

— Должно быть, я делаю что-то не так, раз ты постоянно хочешь от меня уйти? — спросил он.

— Наверное, — снова зевнула я. А в голове все еще был мешок, рядом с которым стоял Адриан.

— Я не знаю, что мне делать. Возможно, ты подскажешь? Я боюсь надавить на тебя. Мне страшно сделать тебе больно. Что бы ты хотела?

— Чтобы ты меня полюбил, — сказала я первое, что пришло в голову. Адриан замер, я почувствовала, как он напрягся и стал неудобным. Но вскоре быстро расслабился, сделался мягким и удобным, как раньше.

— Так просто? — спросил он. — И тогда ты не уйдешь?

— Да, — ответила я.

— Хорошо, — сказал он, по голосу слышала, что герцог улыбается. — Это просто, ведь я люблю тебя с того самого дня, как ты послала меня вон в дождь на улицу.

В голове всплыли новые образы. Адриан Кейм, уверенный и холодный, с его дурацким предложением.

— Ты не любил меня, — я старалась набраться сил для второй части фразы, но Адриан успел заговорить быстрее.

— Почему же? — хмыкнул он.

— Ты не позвал меня замуж, — наконец набралась сил я.

Должно быть, я сказала что-то смешное, ведь Адриан рассмеялся, и я тоже улыбнулась. Мне нравилось, что он смеется. Мне нравился его чуть хриплый голос, и та лёгкость, с которой мы говорим. Это зелье было хорошим! Мне было так хорошо, просто говорить все, что крутилось на уме.

А еще мне нравились слова, которые он говорил. Я не могла понять их смысл, но чувствовала, что от каждого внутри разливается тепло. А темнота уходит, уступая светлым и добрым картинкам.

— Я хочу спать, — призналась Кейму, — не могу думать.

— Все правильно, ты должна спать, — подтвердил герцог.

— Я боюсь, — сказала я.

— Темноты? — спросил Адриан, я постаралась открыть глаза, но уже не смогла. Это стало для меня разочарованием.

— Завтра ты уже не будешь меня любить, — где-то внутри себя осознавала я. Адриан снова рассмеялся, и снова я улыбнулась этому.

Я попыталась вспомнить, что сказала. Наверное, это было что-то смешное. Ну и неважно, главное, Адриану это понравилось.

— Элеонора, я такой идиот, — сказал Адриан, — я постоянно говорил совсем не то, что ты должна была услышать.

— Почеууу, — выдавила я, скомкав часть слова.

— Расскажу тебе, когда проснешься, — ответил Адриан и поцеловал меня над ухом. Я уже совсем смутно понимала происходящее и, тем не менее, хотела возразить. Но не смогла, язык перестал шевелиться. — Какая же вы упертая, леди Фокс. Я долго пролежал в лечебнице, но не видел ни одного человека, который продержался бы так долго после приема снотворного.

Я возмущённо вздохнула. Сама не знала, чему возмущаюсь, но, кажется, меня оскорбили.

— Спи, Эли, спи. Не бойся, я буду любить тебя, когда ты проснешься, буду любить тебя завтра и послезавтра, и каждый день своей жизни. Обещаю.

Адриан еще что-то сказал, а потом еще. Но я уже не слышала. Кажется, он говорил о нашей жизни, которая будет счастливой. В моей голове тьма распалась перед ярким светом. Я увидела силуэт герцога, он не хромал, а шел спокойно, без боли. Кейм подхватил на руки маленькую девочку, которая была очень похожа на него. Рядом оказалась Пэгги, она что-то говорила, и Маргарет, на которой было чудесное розовое платье. Она улыбнулась и помахала мне. А вокруг были любимые мамины лилии, и светило солнце. И где-то в глубине души я понимала, что это сон. Но в этот раз решила не просыпаться до последнего.

25

Адриан

Я рассказал все, что знал. Про Аделаиду, Фабию и лорда Ларсона. Старался передать информацию наиболее структурировано, хотя у самого болела голова, и это давалось мне с трудом.

С тех пор, как я потерял фамильяра, мне все давалось с трудом. Думать, ходить, писать. Все кости ломило, нога начала ныть с новой силой. И только присутствие Элеоноры в моей жизни давало силы бороться.

Когда Марк закончил записывать, я вспомнил неприятную деталь.

— Еще одно, — добавил, вздохнув, — я не проверил корреспонденцию в тот вечер. У меня плохо шли дела с расчетами, и я забыл просмотреть свежую почту.

Слова сразу отдались во мне злостью. А если в тот вечер я пропустил что-то важное? В доме сгорело все, я даже не мог связаться со старым знакомым, который должен был прислать информацию о Фабии.

Марк хмыкнул и что-то начеркал в своем блокноте. Думаю, он подумал о том же.

— У Ларсона есть алиби на эту ночь. Его признали виновным за нападение в лесу. Оказалось, именно он стрелял в тот день, — сказал Марк.

— Я так и думал, — честно ответил и потер виски. — Мне кажется, что прошлый пожар и этот связаны.