Непристойное предложение. Книга 2 (СИ)

— Тебе больно, — сказала она подавленно, подняв голову и столкнувшись с моими глазами.

— Я справлюсь сам, — сказал я, не желая признаваться в слабостях.

— Я хочу помочь, — сказала она, нежно начала отрывать повязку и, когда я сморщился, неожиданно подула. Это действие заставило меня улыбаться.

— Что ты делаешь? — спросил, улыбаясь тому, как моя невеста забавно надувает щеки.

— Матушка говорила, что так легче переносить боль, — сказала она, и я не заметил, как одна из повязок оказалась снята.

Осталось еще две. И она снова повторила забавный ритуал. На удивление, так боль и правда переносилась легче.

— У тебя мягкие руки, — сказал я слегка хрипло. Несмотря на боль, от касаний Элеоноры я моментально почувствовал и возбуждение.

Это также позабавило: великолепный из меня герой-любовник, весь в бинтах. Элеонора сняла последнюю повязку и с улыбкой посмотрела на меня.

— Я наложу новые, — сказала она, и я понял, что спорить бессмысленно. Поэтому дал ей коробок с подготовленными повязками и мазью. А сам сел в кресло.

Элеонора снова удивила меня, она присела рядом на колени, чтобы было удобно наносить бинты. Это снова заставило мысли блуждать в совершенно неправильном направлении.

Элеонора была аккуратной, ведь очень старалась. Ее мягкие пальчики нежно скрывали одно моё увечье за другим. Невеста работала не хуже целителя. Но какой-то момент я услышал, как она всхлипывает, это заставило меня протянуть руку и поднять ее подбородок.

Пальцы тут же почувствовали влагу, она вся была в слезах. А голубые глаза заполнились туманом горечи.

Я подался вперед.

— Что с тобой? — спросил, старясь не хрипеть, но хрипоту вместе с возбуждением оказалось сложно скрыть.

— Переживаю за тебя, — ответила она и прикусила щеку, этот жест был таким заметным. Она прикусила ее сильно, я был уверен, что до крови.

— Зачем ты делаешь себе больно? — спросил я.

— Так легче успокоиться, — пожала она своими хрупкими плечами.

— Я не хочу, чтобы ты делала себе больно.

Я так же, как и Элеонора, оказался на полу. Это удивило ее не меньше, чем она меня. Элеонора округлила прекрасные глаза, которые затягивали меня, как бездна, и я понял, что сейчас должен сказать, что чувствую к ней. Именно сейчас.

— Я люблю тебя, — опередила меня она. Я застыл, потому что не мог поверить, что слышу эти слова от Элеоноры. На миг в голове словно раздался гул, не давая сосредоточиться. Элеонора опустила глаза. — Я не выпила то зелье, Адриан, потому что любила тебя уже тогда. Я не хотела тебя подставить, просто знала, что принцесса увидит все что нужно и без приворота. Понимаешь? Я бы никогда не предала тебя.

И я понимал. Понимал, каким именно я был ослом. Улыбнувшись собственной глупости, я даже не мог подобрать слов. Да и они были не нужны, уже давно.

Поэтому я подался вперед и поцеловал самую желанную в моей жизни женщину в губы. Она тут же ответила.

Все в ней было нежным, ее губы, ее движения. И только привкус крови и слез напомнил, как много перенесла эта хрупка девушка, которая уже лежала на ковре и смотрела на меня с неподдельным желанием.

Я навис сверху, любуясь ее чертами, ее взглядом, полным восхищения.

— Я хочу, чтобы ты больше никогда не переживала, — признался я. — Если бы я только мог тебя спрятать…

Элеонора приподнялась на локтях и уже впилась в мои губы более страстно. Она стала решительнее.

— Я хочу для тебя того же, — ответила она мне прямо в губы. — Но мы не можем спрятаться ото всех. А значит, должны быть готовы бороться за все, что у нас есть.

Храбрая и упертая Элеонора. Родная, любимая, желанная. Каждый сантиметр ее кожи словно наэлектризован и ждет моих прикосновений. Каждый вздох и стон подарен именно мне.

Такая прекрасная без платья. Когда оно валяется рядом, и я могу чувствовать ее под собой каждым мускулом. Мои губы скользят все ниже, пробуя ее на вкус.

Ее руки в моих волосах. Она предусмотрительно не касается моих ран, но не избегает их. Она целует каждый шрам и смотрит с восхищением.

Ее ноги обвивают мои бедра, позволяя мне сделать ей больно. Забрать то, что теперь стало нашим общим.

Мы стали единым, я чувствую ее боль как свою и клянусь себе, что больно делаю ей последний раз. Нежно целую в шею, шепчу признания в любви на ухо и признаюсь, как она прекрасна. И чувствую, как нежность переполняет меня, когда она шепчет то же мне в ответ.

И когда она готова, плавно двигаюсь, чувствуя ее удовольствие. Оно у нас теперь тоже одно на двоих.

Весь мир сосредоточен в этом хрупком теле. В ее ответных движениях, в ее страсти и стонах. В том, как она выгибается, чтобы чувствовать мои губы, чтобы кусать и отвечать мне любовью.

И я наслаждаюсь ей, так же, как она наслаждается мной. И когда ее тело трясется от удовольствия, я чувствую его все, до капли. Маленькие молнии летают между нами. Она кричит мое имя, отчего удовольствие становится полным, другим, немыслимым и никогда раньше мною не испытываемым.

— Я тоже люблю тебя, — признался я, когда она вытянулась рядом на ковре.

Я поцеловал ее шею, отчего она улыбнулась и зажмурилась.

— Значит, ненужный мешок оказался очень даже необходимым.