Непристойное предложение (ЛП)

Пэйтон тщательно обдумала его вопрос. И пришла к выводу, что какая-то крохотная часть её существа охвачена ужасом от того, что с ней действительно «всё в порядке». Ну, говоря откровенно, на самом-то деле она чувствовала себя гораздо лучше, чем просто «в порядке». По сути еще ни разу в жизни Пэйтон не чувствовала себя настолько замечательно.

Однако она сознавала, что это было совсем не то, что ей следовало чувствовать. Она полагала, после утраты девственности ей было положено страдать от ужасной боли и истекать кровью. И Пэйтон теперь сильно подозревала, что с ее девственностью что-то было не так, поскольку, хоть девушка и ощутила острую боль, когда Дрейк впервые вошел в нее — словно гигантский волнорез, разбивающий морские волны, — но эта боль была настолько мимолетной, что почти сразу же утихла. Она просто была обязана испытать больше неприятных ощущений — не считая ее первоначального страха, что Дрейк для нее слишком велик. Что это за леди, которая потеряв девственность, не испытала безумной боли?

Ну, по-видимому, одна лишь достопочтенная мисс Пэйтон Диксон. Большего доказательства тому, что как леди она является жалкой неудачницей, и придумать было сложно. Теперь нет никаких сомнений в том, что она, должно быть, сама, и не меньше тысячи раз, повредила девственную плеву, когда, следуя указаниям Мэй-Линг, помещала внутрь себя кусочки морской губки во время ежемесячных недомоганий. Это просто ужасно.

— Все хорошо, — горестно вздохнула она.

Дрейк смерил девушку встревоженным взглядом:

— Да ну? А звучит как-то не очень.

— Я просто полагала… ну, я думала, что крови будет больше.

— О?! — выдохнул он с огромным облегчением — вот только Пэйтон не была уверена, что стало тому причиной: то, что у нее почти не было крови, или то, что он выказал себя умелым любовником, возведя её на вершину наслаждения. — Не нужно так переживать. Я вовсе не хочу, чтобы тебе было плохо.

— Ну да… Понимаю, конечно — уныло протянула Пэйтон. — Однако живи мы в менее цивилизованные времена, ты был бы обязан предъявить своим родным простынь со следами моей девственной крови, чтобы доказать им, что я была непорочна до того как оказалась в твоей постели.

— Сильно сомневаюсь, — с некоторой иронией возразил Дрейк, — что в том невероятном случае, если нам удастся выбраться отсюда живыми, кого-либо из моих родственников — в особенности мою бабулю — будут интересовать доказательства твоей невинности.

— И всё же, это как-то огорчает… Девушка ведь теряет девственность лишь раз в жизни и…

— И ей хотелось бы, чтобы всё прошло настолько драматично, насколько это вообще возможно?

— Что-то вроде того. Просто было бы неплохо, будь крови чуть побольше.

Дрейк чувствовал себя последним негодяем. Он похитил у нее то, на что у него не было никаких прав. К тому же сделал это, отлично сознавая, насколько бесчестно поступает. Он поклялся себе, что если ему повезет еще раз заняться любовью с Пэйтон Диксон, то он сделает это в постели, а еще лучше — на их брачном ложе. А если с постелью ничего не получится, то по крайней мере, надеялся, что в достаточной мере будет владеть собой, чтобы больше ее не пугать.

И хотя Коннор полагал, что она получила удовольствие от их любовных ласк, он корил себя за то, что набросился на Пэйтон как дикий зверь — вопреки своим клятвам, что этого не сделает. И неважно, что она была сверху…

Но вот скажите, как бы он сумел сдержаться? Ведь у него еще никогда не было женщины, которая отдавалась бы ему целиком с такой готовностью и страстью. А потому в то же мгновение, когда боль и страх в её ореховых глазах сменились радостным изумлением — он пропал. После этого Дрейк уже был не в состоянии остановиться — особенно когда, полностью погрузившись в неё, обнаружил меж стройных ножек Пэйтон Диксон свой собственный рай на земле — самое тугое и тесное, влажное и жаркое место, которое мог только себе вообразить.

Но, невзирая на это, он обязан был сохранить самообладание. В конце концов, он ведь не какой-то безусый юнец, впервые попавший в спальню леди. Однако же он взял Пэй как дикарь, без следа нежности — и ее невинность, черт подери!

Неважно, что она производила впечатление полностью удовлетворенной, и единственное, о чем сожалела — с ее слов, единственное — о неприлично малом количестве девственной крови, он ее грязно использовал. Как бы то ни было, он должен отблагодарить ее.

— Тебе станет легче, — бережно заключив её лицо в свои ладони, начал он, — если я скажу, что люблю тебя?

Сердце Пэйтон пропустило удар.

— Ты что..?

Одна из его золотистых бровей выразительно приподнялась.

— А чему ты так удивляешься?

— Ну, хотя бы тому, что, будучи влюбленной в тебя уже много лет, всегда полагала, что ты этого не замечаешь.

— О! Я заметил, — заверил ее Дрейк, мягко улыбнувшись. — Хотя это и заняло у меня некоторое время, но я все же заметил.

Девушка блаженно улыбнулась, подалась к нему и обхватила руками за шею. Однако чтобы она ни собиралась сказать, это стало неважно, как только позади них послышался противный скрежет проворачивающегося в замке ключа.