Неприступный Севастополь. Стержень обороны

– Да я понимаю, что нужно помалкивать… – Карина была явно растеряна. – Но хоть маме, родителям…

– Родители и так узнают, из радиосообщения. У вас радио есть?..

– Конечно.

– Ну, вот пусть слушают. – Алексей немного помолчал. – Все, Карина, будет возможность – свидимся. Но знай, я люблю тебя.

Алексей еще долго стоял и смотрел на пассажирский пароходик, который шел на Северную сторону, увозя Карину. Девушка стояла на корме и неотрывно смотрела на него. Потом вдруг взмахнула рукой – как чайка крылом. В сумраке июньской ночи остался только лишь ее размытый белый силуэт, подсвеченный ходовыми огнями парохода.

Алексею вдруг вспомнились щемяще-пронзительные стихи Редьярда Киплинга:

Серые глаза – рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены.

Черные глаза – жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье.

Синие глаза – луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья.

Карие глаза – песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета.

Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных.

Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю – в том нет вины – Все четыре этих цвета.