Непрочитанные письма

— Наверняка бы отправили. И не только температуру мерить. Но... Не могу я объяснить тебе, Михалыч, однако есть в этом всем для меня еще и некий этический барьер, что ли... Меня, понимаешь, коробит, когда человек сам себя куда-то выдвигает. Такая ситуация не раз возникала, фильм даже, помню, был, где один храбрый парнишка предложил себя в председатели колхоза и конечно же наладил производство так, как его замшелым предшественникам не снилось. По-современному, твердо, без сантиментов. Но как-то не в традициях это у нас, что ли.„ Ты только пойми меня правильно, Михалыч. Не то чтобы я категорически против твоего гипотетического варианта с помбуром — просто в своей душе лад с таким поступком не нахожу. Хотя знаю — ты вот говоришь, усольцевское выступление на эту тему читал, сам наблюдаю: много еще по-настоящему знающих людей остается в стороне от дела, где они могли бы принести максимум пользы. А тут, видимо, не счастливого случая надо дожидаться, не отдельных вылазок отчаянных храбрецов, а планомерную работу вести, помогая выявлять людям их сильные стороны и не вытравливая при этом «излишней скромности». Не уверен, что она бывает излишней.

— Занимаемся мы этим, много занимаемся. Тут у нас партком серьезно раскручивается. Ежегодные аттестации инженеров проводим — откровенный бывает разговор, острый, принципиальный. Ведь главная беда молодых специалистов — полное неумение работать с людьми. Не учат их этому. Никто и нигде. Иной кандидат в бурмастера убежден, что вся его роль — умение грамотно бурить скважины. Но куда он один денется, без коллектива, который ему воспитывать надо и который его будет воспитывать?.. Что же касается скромности, лишняя она или не лишняя. Я думаю так, Яклич. Когда с людьми дело имеешь, учитывать надо все. Абсолютно! Есть традиции, нет традиций — не в этом дело. Надо просчитывать любые варианты. Даже случайные. Ты же понимаешь, Яклич, что самоуверенных нахалов и самозванцев я не имею в виду. Но есть другие люди. Другие! Понимаешь? Ты читал рассказ Марка Твена «Путешествие капитана Стромфилда в ад»?

— Читал. А что?

— Значит, не читал, раз спрашиваешь. Или помнишь плохо... А я этот рассказ часто вспоминаю. Есть там один эпизод. Собрались полководцы всех времен и народов — Македонский, Цезарь, Наполеон... А главный среди них — какой-то каменщик из-под Бостона. Почему? Да потому, что он мог стать величайшим полководцем, но его и в армию-то никогда не брали, медкомиссия его заворачивала, так как двух пальцев у него на руке не хватало! Но мог бы! — если бы получил возможность. Нет, не знаем мы себя. Очень часто просто не знаем! И столько теряем из-за этого, столько но успеваем сделать — вообразить невозможно...

Закономерным, а не случайным было это почти буквальное совпадение слов Макарцева и слов Лёвина — людей, уже столько сделавших для Севера и для Тюмени, но по-прежнему уверенных в том, что они могут, что они должны мочь еще больше.

— Инерция еще в нас сильна, — вздохнул Лёвин. — Вот сейчас на наше управление поглядывают — в смысле, нельзя ли кого сманить. А мы у себя решили: брать со стороны — это значит проявлять недоверие к своему коллективу. Стали внимательно изучать возможности людей. И что же? Только за год перевели на руководящие должности более тридцати человек, из них добрый десяток специалистов рабочих. Между прочим, все отлично себя проявили на новых местах! Так что видишь, Яклич, мы стараемся и сами «случайностями» управлять.

— Режиссируете их?

— Можно сказать и так. А когда на сторону поглядывают — это от лени. Они думают, раз человек в хорошем управлении работает, так он везде сработает хорошо. А сколько талантливых людей погибает в безвестности в организациях слабых, бестолковых...

Из медленных сереньких вод временами выныривали сальные черные головы, словно сидели мы лет триста назад где-нибудь на «страшных Соломоновых островах» и тайком подбирались к нам вероломные туземцы.

— Это топляки, — пояснил Лёвин, проследив направление моего взгляда. — Жуткое дело. Если на моторке не уследишь — пропал. Федя Метрусенко однажды едва концы не отдал. Чудом выплыл. А Степа Повх, скорее всего, вот так и погиб...

— Нельзя ли еще один вопрос, Михалыч! Исторического, можно сказать, характера.

— Давай.

— Не хочется мне его задавать, но — надо.

— Надо так надо.

— Многие сейчас говорят — особенно из тех, кто недавно сюда приехал, — что большинство скоростных скважин — твоих, китаевских, громовских, шакшинских, петровских — оказались негерметичными, что качество работы было принесено в жертву темпам проходки.

— Доходили до меня такие слухи, да-а...