«Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

Наказания сексотов за ненадлежащее исполнение обязанностей были весьма частыми. За несоблюдение тайны своей работы в ноябре-декабре 1926 г. были арестованы негласные работники информационной сети Минусинского окротдела ОГПУ Н.А. Головачёв и Г.В. Стрельников, получившие по 6 месяцев заключения. Всего за второе полугодие 1926 г. было осуждено по ст. 121 УК — «расконспирация» — 11 секретных работников полпредства (в первом полугодии 1927 г. их оказалось пять). Информатор Киренского окротдела ОГПУ М.П. Калугский избежал внесудебной расправы за раскрытие своей связи с «органами» только потому, что летом 1928 г. был осуждён народным судом на 4 года заключения за служебные злоупотребления.

Уклонявшиеся от работы сексоты подвергались уголовному преследованию, причем в 1926 г. помощник прокурора Республики Д. Малинин, проверявший осуществление надзора над сибирскими чекистами, ставил вопрос о том, вправе ли ОГПУ привлекать сексотов за отказ от исполнения обязанностей, если те не допускают фактов разглашения своей деятельности. Отметим, что ставшие ненужными агенты также становились жертвами репрессий; так, сексот Алтайской губчека И.И. Дзепо-Жилинский, член партии эсеров с 1906 г., работавший при белых Каинским уездным комиссаром и помогавший в 1920 г. фабриковать дело «Алтайской нелегальной организации», в 1926 г. был исключён СибКК ВКП(б) из партии с направлением дела в ОГПУ как бывший «контрразведчик» старого режима. Напротив, ценные сотрудники амнистировались даже в случаях тяжких преступлений: сексот Ачинского окротдела ОГПУ К.И. Невякин в 1925 г. был осуждён на 2 года концлагеря за «расстрел бандита», затем дело пересмотрели и наказали чекиста в дисциплинарном порядке. Два года спустя Невякин стал штатным уполномоченным ИНФО ПП ОГПУ[340].

Спешные и массовые вербовки, характерные для тех лет, зачастую приводили к провалам и расконспирации сексотов. Немало агентов попадалось на криминальных делах: Вяч. Моттель, уполномоченный ИНФО Иркутского губотдела ОГПУ по секретной сети домзака, в 1925 г. обвинялся в том, что брал с заключённых домзака взятки за предоставление различных льгот. Вместе с ним под судом оказались конспиративные сотрудники И. Игумнов и К. Розенрод.

Высший круг агентуры — резиденты — также часто оказывались под судом за уголовные преступления: в 1924 г. секретный уполномоченный по информации Омского губотдела ОГПУ В.М. Абатуров за расконспирацию работы и порученной агентурной сети, а также изнасилование был арестован и 7 месяцев провёл в заключении. В 1925 г. исключили из партии резидента Томского губотдела ОГПУ И.Ф. Фёдорова — за систематическое пьянство с дебоширством, расконспирацию себя «и всех сотрудников, работающих по линии ГПУ, и передачу составления информдоклада беспартийным лицам, не имеющим никакого отношения к работе ГПУ». Н.И. Алексеев, беспартийный районный резидент по кличке «Шульц» из агентурной сети уполномоченного ОГПУ по Енисейскому району, в конце 1925 г. в столовой г. Енисейска учинил дебош: расконспирировал себя как сексота, угрожал обедавшим начальнику милиции и секретарю райкома ВКП(б), заявляя, что на них в ОГПУ имеются материалы; ударил начальника милиции в грудь и грозил ему расправой. За такие художества «Шульца» отдали под суд Коллегии ОГПУ.

Бывали разоблачения и агентов-провокаторов, которые получали реальные наказания. В апреле 1922 г. за ложные сведения о якобы существующей в Томске контрреволюционной организации была арестована и осуждена на два года заключения сексотка Томской губчека фельдшер A.M. Наговицына (с января 1920 до июня 1921 г. сидевшая в тюрьме по ложным политическим обвинениям). В 1925 г. был разоблачён как провокатор и осуждён на 5 лет Г. Томельгас, который предоставлял сведения о якобы существующей на Боровлянских лесозаготовках в Черепановском уезде Новониколаевской губернии организации левых эсеров. Также он обвинялся в расконспирации себя как сексота и растрате 557 руб.[341].

Тем не менее именно агент-провокатор с самого начала деятельности ЧК стал основной фигурой не только в подготовительной работе — так называемой агентурной разработке, но и во время следствия, когда внутрикамерные агенты уговорами, шантажом и избиениями вынуждали арестованных признаваться в несуществующих преступлениях. Работники ОГПУ требовали от своих агентов провоцирования разрабатываемых ими лиц на антисоветские высказывания и действия.

Опорой негласного аппарата были опытные агенты, способные по указанию своих операторов осуществлять сложные провокационные комбинации — как, например, С.П. Волконский. Отношение к агентуре было цинично-потребительским: значительная её часть подвергалась чистке и осуждалась — как за различные злоупотребления, так и по мотивам слабой работы, ненужности либо с целью придания достоверности тем следственным делам, в которых участвовали секретные сотрудники.

Злоупотребления и борьба с нелояльностью в чекистской среде