Непрощенный

– Сомневаюсь, – сказал он. – Например, о чем ты думаешь, прежде чем заснуть ночью? Насколько поджаренным ты любишь тост? Куда бы ты отправилась, если бы могла путешествовать по миру?

Он подступил ближе, и его голос опустился почти до шепота, когда он потянулся и коснулся ее лица под левой скулой.

– Как ты получила этот шрам? – Он слегка улыбнулся. – Видишь? Куча захватывающих секретов.

Лилит открыла рот. Закрыла его. Кэм говорил серьезно?

Она внимательно посмотрела на его лицо. Его черты были расслаблены, словно впервые он не пытался убедить ее что-нибудь сделать, словно был доволен, просто стоя рядом с ней. Он говорил серьезно, решила она. И она понятия не имела, как ответить на это.

Она почувствовала, как что-то в ней шевелится. Воспоминание, вспышка узнавания, она точно не знала. Но внезапно что-то в Кэме показалось странным образом знакомым. Она посмотрела вниз и заметила, что ее руки дрожат.

– Ты можешь мне доверять, – сказал ей Кэм.

– Нет, – тихо сказала она. – Я никому не доверяю.

Кэм наклонился ближе, опуская лицо, пока кончики их носов едва не соприкоснулись.

– Я никогда не причиню тебе боль, Лилит.

Что происходило? Лилит закрыла глаза. Ей казалось, что она может упасть в обморок.

Когда она открыла глаза, Кэм был еще ближе. Его губы приближались к ее…

А затем голос Жана Ра разрушил колдовство между ними.

– Эй, чуваки.

Лилит отступила назад, спотыкаясь о собственные ноги. Ее колени ослабли, а сердце учащенно билось. Она посмотрела на Кэма, вытершего лоб тыльной стороной ладони, и выдохнула. Жан Ра не замечал того, что могло только что произойти.

Он поднял свой телефон.

– Музыкальная комната открыта до часа. Просто так говорю.

Сообщение пришло на телефон Жана, и его брови подскочили.

– Ты потаскала за волосы Хлою Кинг и я пропустил это?

Лилит засмеялась, а затем произошло нечто безумное: Жан присоединился, и Кэм тоже, и внезапно они втроем смеялись до слез, словно это было самое естественное в мире.

Словно они были друзьями.

Были ли они друзьями? Было приятно смеяться, лишь это Лилит знала. Стало легко, словно весной, когда в первый день можно выйти на улицу без пальто. Она посмотрела на Жана – и не могла вспомнить, почему ненавидела его.

А потом все закончилось. Они перестали смеяться. Все вернулось к ужасному «нормально».

– Лилит, – сказал Кэм, – могу я поговорить с тобой наедине?

Было что-то такое в его вопросе, что ей захотелось сказать «да». Но «да» внезапно стало опасным словом. Лилит не хотела оставаться с Кэмом наедине. Не сейчас. Что бы он ни пытался сделать мгновение назад, это было чересчур.

– Эй, Жан? – сказала она.

– Да?

– Пойдем музицировать.

Жан пожал плечами и последовал за Лилит из столовой.

– Увидимся позже, Кэм.

* * *

В музыкальной комнате худощавый темноволосый девятиклассник в расписной футболке пытался установить огромную медную литавру на платформу. У парня были длинные волосы, почти закрывающие глаза, и миндального цвета кожа. Жан наблюдал за спектаклем с интересом, почесываясь.

– Привет, Луис. Нужна помощь?

– Все круто, – выдохнул мальчик.

Жан повернулся к Лилит, словно она была задачкой, к которой он не знал как подступиться.

– Ты действительно хотела помузицировать или ты просто пыталась заставить Кэма ревновать?

– Почему, если мы будет играть вместе, Кэм должен ревновать? – начала Лилит, но потом остановилась. – Я и правда хочу помузицировать.

– Круто, – сказал Жан. – Знаешь, я был у того тупого микрофона. Твоя песня была хорошей.

Лилит почувствовала, как краснеет.

– Толпа ее прямо полюбила, – сказала она мрачно.

– К чертям эту школу, – ответил Жан, пожимая плечами. – Я тебе хлопал.

Затем он показал на Луиса:

– Мы втроем можем организовать группу… Все еще есть время записаться на выпускной…

– Я не иду на выпускной, – сказала Лилит. Она чувствовала смятение из-за многого в последнее время, но это она знала наверняка.

Жан нахмурился.

– Но ты должна. Ты классная.

Комплимент был таким прямым, что Лилит не знала, как ответить.

– То есть, как бы там ни было, – сказал Жан, – пропусти торжественную часть выпускного, приводи пару или веселись одна – но по крайней мере приди на битву. Мне придется пойти на все, потому что моя безумная девушка сходит с ума по «клюквенному атласному платью-макси с нашего первого свидания». Видишь? Она пишет мне прямо сейчас.

Он поднял телефон. На внешнем экране была фотография Кими Грейс, красивой полукореянки, полу-мексиканки, которая сидела рядом с Лилит на уроке поэзии. Лилит не знала, что она с Жаном – но сейчас хорошо это понимала.

На фотографии Кими сияла, поднимая бумажку, на которой было написано буквами-пузырями: «Одиннадцать дней до лучшей ночи нашей жизни».

– Она милая, – сказала Лилит. – Вся на взводе.

– Она совсем чокнутая, – сказал Жан. – Я пытаюсь сказать, все так много внимания уделяют выпускному, что это должна быть эпичная ночь. Ну, он может превзойти все ожидания, если ты придешь и сыграешь какую-нибудь эпичную музыку.

Лилит закатила глаза.

– Ничто в Трамбулле не может быть «эпичным», уверяю.

Жан подвигал бровями.

– Может, пока еще нет.