Непрощённая

— Представьте, что кто-то из моих детей попал в руки индейцев. Что они захватили его и удерживают у себя. Как вы думаете, разве я не пошла бы на всё, разве я не сделала бы всё, чтобы только постараться вернуть себе ребёнка? Я ни капли не сомневаюсь, что я поступила бы именно так, и если бы мне этого не удалось, то я точно так же сошла бы с ума, как сошёл с ума Келси. Вот почему мне было жалко его. По-настоящему жалко.

Карр не успокоился на этом и продолжал задавать вопросы. Его интересовало, где были и что делали Тип и Джо, которых Бен специально оставил сторожить дом и загоны для скота вокруг него и которые тем не менее не заметили Эйба Келси. После того как он припёр Типа и Джо к стенке, они сознались, что увидели в прерии одинокого волка и погнались за ним, желая содрать с него шкуру. Однако в самый разгар погони жеребец Типа вдруг начал брыкаться и сбросил его с себя и сам ускакал в прерию. Джо пришлось долго гнаться за ним, прежде чем он сумел его поймать. После этого они несолоно хлебавши вернулись назад, но при этом получилось так, что они отсутствовали не меньше двух часов, и ничего не видели.

Впрочем, сам Карр уже понимал, что зря сверлит Закари и их работников своими каверзными вопросами. Главная цель его миссии — доказать, что Закари каким- то образом помогали кайова, особенно после резни в Ноу-Хоуп — провалилась. Он чувствовал, что ему ни за что не удастся оспорить слова Матильды или подвергнуть их сомнению. Это означало, что нет никаких доказательств того, что Закари были каким-то образом заодно с индейцами.

Закончив свои расспросы, Карр прыгнул в седло. Бен тоже забрался на лошадь.

— А вы оставайтесь здесь, — сказал он Энди и другим работникам. — Я поеду один.

Матильда увидела, что кавалькада всадников развернулась и двинулась вперёд. Но только скакали они не в ту сторону, откуда приехали, а двигались вверх по течению Реки Пляшущей Птицы. И вёл их за собой не кто иной, как Бен.

Эйб Келси с трудом приподнялся и, высунувшись из раскачивающегося во все стороны фургона, жалобно заголосил:

— Я всего лишь старик, всего лишь бедный несчастный старик! У меня нет никаких друзей. Я не сделал ничего плохого. У вас нет права...

Находившаяся внутри дома Рейчел ясно слышала плач и причитания Эйба Келси. Они прекратились только тогда, когда кавалькада скрылась за гребнем холма.

Матильда наконец поднялась по ступенькам и подошла к двери. Она никак не могла сладить с замком, и Рейчел пришлось открыть дверь для неё. Матильда вступила в прихожую. Она тихо плакала. Она плакала и лишь мотала головой, когда Рейчел пыталась задать ей какие-то вопросы. Так и не сказав ни слова, Матильда быстро прошла в свою спальню, упала на кровать и, прижавшись лицом к подушке, принялась орошать её слезами.

Бен вернулся домой только на закате дня. Он медленно расседлал лошадь и поставил её в загон. Через некоторое время показалась кавалькада всадников во главе с Солом Карром. Теперь она двигалась в сторону Форт-Уорта, то есть возвращалась туда, откуда приехала. Но только сейчас всадники скакали вдоль противоположного берега Реки Пляшущей Птицы. И из фургона, в котором везли Эйба Келси, больше не раздавалось ни звука — ни причитаний, ни слов мольбы, ни проклятий, ничего.

Рейчел наконец догадалась, почему кавалькада всадников сначала направилась не в Форт-Уорт, а двинулись вверх по течению Реки Пляшущей Птицы и где только что побывал Бен. Там рос огромный одинокий дуб, с торчащим в сторону суком подходящей толщины, располагавшемся на достаточной высоте, чтобы повесить на нём человека. Говорили, что когда-то на этом суку действительно вздёрнули одного бандита, которого поймали в этих краях. Энди любил повторять эти рассказы, утверждая, что призрак этого бандита можно нередко встретить по ночам в районе Реки Пляшущей Птицы. И теперь уже не имело значения, был ли рассказ об этом призраке легендой или нет — отныне они были обречены на то, чтобы в окрестностях их дома бродил настоящий призрак.

Глава 24

Бен ходил по дому мрачный, как туча, и такой злой, что никто не решался к нему приблизиться. То он вдруг принимался мерить шагами гостиную, время от времени ударяя кулаком одной руки по ладони другой, а его губы при этом шевелились, произнося какие-то неслышные проклятия. То вдруг застывал на краешке своей постели, уставившись невидящими глазами в пол. К нему приходилось обращаться по два и три раза, чтобы он тебя услышал, в ответ же он лишь огрызался короткими отрывистыми фразами. Когда он садился есть, то быстро и почти механически поглощал одно блюдо за другим, не обращая внимания на вкус пищи и просто засовывая куски пищи один за другим себе в рот.

Рядом с Беном Энди тоже старался помалкивать. Но не только потому, что видел особое состояние брата. Было ясно, что Бен приказал ему молчать, приказал ничего не говорить о том, что происходило вокруг их дома, и не посвящать Рейчел и Матильду в то, что знали одни мужчины. Поэтому в ответ на все расспросы Рейчел Энди отделывался лишь невразумительным «Не знаю».