Непростая история

То к одному, то к другому столику подсаживался коренастый человек с обожженным загаром, продубленным дождем и ветрами лицом кадрового строителя. Синяя рубашка-косоворотка выгорела на его груди правильным треугольником там, где ее было видно из-под грубошерстного, давно потерявшего от солнца свой первоначальный цвет пиджака. Подошел черед и до их стола.

— Когда ждать от вас статью, товарищ Зайцев?

— Теперь всенепременно напишу, товарищ Жильцов, поскольку у меня подмога появилась. — Павел Иванович представил своего нового сотрудника председателю постройкома, временно исполнявшему также обязанности редактора многотиражной газеты.

— А вы о чем напишете нам, товарищ Малышев? — деловито осведомился Жильцов, внеся фамилию Кирилла в блокнот с надписью «Делегату Всесоюзного съезда строителей».

— Но я ж первый день... Только осматриваюсь.

— На свежий глаз многое лучше видно. Напишите, с какими мыслями приступаете к работе. Вы комсомолец? — Услышав утвердительный ответ, он сделал пометку в блокноте. — Тем более.

— Ты, Жильцов, попроси молодого человека в стихах написать! — неожиданно подал реплику Драгин, севший за соседний столик. — Я полагаю, поэт он.

Из-за длинного стола, за которым сидели Наденька и Люда с целым выводком девиц из копировального бюро, раздался смех: слова старика слышали все. Наденька хихикала громче других, хотя ей-то надлежало бы защищать своего коллегу.

— Чего смеетесь, сороки? — накинулся на хохотушек старый прораб. — Драгин знает, что говорит. — Подойдя к столу Зайцева, он аккуратно вытер рот платком. — Давеча они вот, — он деликатно кивнул в сторону сконфуженного новичка, — на башенный кран лазили, окрестность озирали, а когда спускались, шептали что-то про себя. Поэтическую натуру я за сто верст вижу, меня не омманешь, нет! — И он хитро подмигнул Кириллу.

Павел Иванович ерзал на стуле, не зная, чем пособить своему сотруднику, не ссорясь в то же время со своенравным прорабом, который мог и не такое коленце выкинуть. Чертежник Шитиков, отставив тарелку с яблочным муссом, скрестил руки на груди. «Ну, знаете ли, это уж слишком!» — говорил его немигающий мрачный взгляд, устремленный на старика.

А прораб уже забыл о Кирилле, он высунулся в окно.

— Я тебе, Востров, куды велел нитку тянуть? А ты, еж тебя ешь, куды уклонился?..

Обедающие проводили Драгина улыбками, когда он, нахлобучив на голову свой видавший виды картуз, ринулся к двери.

— Вот кого не мешало бы продернуть в газете! — Жильцов записал что-то в блокноте. — Производственник хороший, а по части культуры — какой пример рабочим? Плохой пример.

По дороге из столовой Павел Иванович сказал:

— А Драгин уже отметил вас, Кирилл Васильевич, это добрый знак, оч-чень добрый! Только с чего это он, чудак человек, взял, что вы стихи пишете?

— А по-моему, старик в точку попал! — вмешался в разговор Одинцов. — Ну, сознайтесь, Малышев, пишете?

— Когда-то писал, — ответил молодой человек уклончиво. Он раздумывал над тем, как вести себя в дальнейшем с Драгиным. Старик, черт бы его побрал, совсем не так прост, как это могло показаться на первый взгляд!

Дома Кирилл дал развернутый отчет о первом дне работы.

— Твой начальник мне нравится, а этот противный старик просто хам! — заявила Варя. — Нет, граждане, что касается меня, то я в гуманитарный, и только в гуманитарный!

Она перешла в десятый класс и до сих пор колебалась в выборе высшего учебного заведения (колебания эти самым непосредственным образом были связаны с переменами в решениях ее лучшей подруги Тани).

— А я, пожалуй, согласна с твоим главным инженером, сынок: старик неспроста тобой заинтересовался, ты ему по душе. А что касается его грубости... Ох, дети, дети, когда вы уже поймете, что в мое время...

— ...простому человеку нелегко было получить образование! — дуэтом подсказали Варя и Кирилл.

— Выучила на свою голову умников. Ты, сынок, еще изменишь свое мнение об этом «грубияне», попомни мое слово.

5

Мать и на этот раз оказалась права: скоро он изменил мнение о прорабе, а впоследствии и сдружился с ним. Вот и сегодня, спустя месяц после прихода в трест, он, сойдя с автобуса, еще издали высматривал на площадке костлявую фигуру Драгина. Без этой фигуры, как без кранов, с их постоянно голосующими руками-стрелами, картина строительства казалась неполной.

Зоркий глаз старика разглядел его раньше.

— Влюбился, што ль, молодой человек?

Захваченный врасплох, Кирилл обернулся: на штабеле бетонных плит, мимо которого он проскочил, стоял Драгин. Прикладывая складной метр то к одной, то к другой детали, прораб делал пометки в записной книжке. Кирилл взобрался к нему.

— Здравствуйте, Василий Федотович! Почему вы решили, что я влюбился?

— И слепому видать: шагает, в небо глядя, и светится весь, как пятак медный. А графики твои летят...