Непростая работа - горшки обжигать

— При такой постановке вопроса можно кое-что придумать. Ранг не обязательно должен быть системным? Можно и в должности ведь понизить, формулировка останется та же и не придётся отказываться от своих слов — нашёлся что сказать Азраил.

— А ведь выход, — поддержали его все.

— Астрал, может договоримся снижением его придворного ранга? — спросил Костян.

— Хм-м-м. Можно, — нехотя согласился он. — Но с этого момента он не имеет больше права занимать руководящие должности.

— Вы таки выворачиваете нам руки, но мы согласны.

— Вот и хорошо что мы со всем разобрались, а теперь скрепим договор. Давай краба, — Сказал Константин и протянул Предвечному руку.

— У меня нет крабов, — опешил оный. — Если надо, могу сбегать к Природе и одолжить парочку.

— Руку говорю пожми, — сквозь сомкнутые челюсти, одними губами (Стоп. Он ведь скелет. Откуда появились губы?), проговорил Костян.

— Сейчас… Погоди немного… надо руку сделать для таких случаев, — смутившись и запаниковав, начал метаться Астрал.

— Ой, да возьми под контроль кого-нибудь из нас и не парься.

— Не могу, низя, — по детски наивно сказал Астрал.

— Почему? Кто запретил?

— Я сам. Потому что если я так поступлю, то одержимому потом плохо будет. А это нехорошо, мне так старик Космос сказал, — объяснил он и в наших головах предстала картина как Астрал носочком ботинка ковыряет в земле, говоря эту фразу.

— И сколько ждать тогда? — всё также стоя с протянутой в никуда рукой, спросил Извечный.

— Пару минут. Я сейчас… чуть-чуть подожди, — сквозь шум донеслось до нас.

— Хорошо. Подожду, — скосив на наши готовые рассмеяться рожи и беззлобно пригрозив кулаком и сверкнув глазницами, произнёс Костя, а нам транслировал мысль-мем: «Silence! I KILL YOU!» (Ахмед, мёртвый террорист).

Через непродолжительное количество времени в помещении появилась вязанная варежка. Обычная варежка на резинке. Интересно, куда подевалась вторая?

— Вот, сделал, — лучась радостью, произнёс Астрал.

— Молодец! — сказал Костя и с чувством пожал протянутую варежку.

— Не помни только, она совсем новая, — с ноткой испуга произнёс Предвечный.

— Не бойся: солдат ребёнка не обидит, — заверил его Смерть.

— Вовсе я не ребёнок, мне вообще-то уже… — задумался ненадолго он и громко шёпотом стал считать. — Один, два, три…Десять тысяч… Миллиард… Квадриллион один… Так, нет это будет долго. Тогда так. Один эон, два, три… Стоп, а эон это сколько? Они же отличались по продолжительности, — затихнув на пару минут, он выдал. — В общем, очень много лет. Вот как!

— Ты погляди, совсем большой уже вырос, — по матерински умилилась Хель.

— Да, именно так. А остальные не понимают этого и продолжают относиться ко мне как к маленькому и несмышлённому, — начал жаловаться голос, в котором проскакивали детские нотки с толикой обиды.

— А в чем это проявляется? — спросила Персефона.

— Во всём. Это не трогай, то не делай, не мешай, нос не дорос, пальцем не тыкай, на сварку не смотри, зачем принёс бродячую сущность в дом, выкинь… Во всём. Вот.

— Ай, какие они нехорошие.

— Да, плохие они, — надув щёки, сказал Астрал, но немного подумав произнёс: — Но это мои братья и сёстры и я их люблю, и они меня тоже, каждый по своему. Даже старик Космос хоть строгий, требовательный и злой, но балует меня. Братишка Энтропия весёлый, постоянно со мной играет и развлекает. Бывает мы с ним нашкодим немного, а он меня выгораживает и ему на орехи прилетает. Кстати, а как это на орехи? — и не дав ответить, продолжил. — Братец Закон — умный. Я всегда к нему бегу, если чего-то не знаю, он очень хорошо объясняет. Или книжку мне какую прочтёт. Во~от. А сестрица Логика аккуратная и следит за порядком и заставляет убираться. А ещё она бяка такая…

Глава 14

Что за бяка такая — Логика, мы так и не узнали, потому что появилась рекомая бяка, спешно схватила излишне говорливую варежку и утащила через Астрал в неведомые дали (в угол, наверно, поставят или на горох). При этом успела нам погрозить пальчиком и сказать: «Кому-нибудь что-то из произнесённого расскажете — будет плохо, очень плохо всем вам». Мы часто-часто закивали головой и всячески уверяли, что, дескать, «как так можно? Никому не расскажем. Мы могила. Рот на замке».

Со стороны взглянув, наверно, комично смотрелась эта ситуация: пунцовая от стыда девушка грозила группе великовозрастных дядь и тёть карами небесными да стеной плача, а те с ней соглашались и всячески поддакивали. Но нам было не до смеха. Логика давила такой силой, что пространство жалостно трещало и скрипело, грозясь расколоться и похоронить всех нас (Предвечная, скорее всего, выживет, а мы — нет).

Когда они ушли, мы с шумным свистом выдохнули и рухнули на пол.

— Ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох. Снова надо поправлять нервы. Сколько можно? — сокрушался Смерть, прижимая костлявую руку к не менее костлявой груди, всячески изображая муки. — А печень-то не казённая. И сердце тоже. Вона как стукает, того гляди, сейчас выпрыгнет из груди ненароком.

— Это верно. Но тебе-то что беспокоиться, у тебя что печени, что сердца нет, костлявый, — поддержал его Лоа смерти.