Непростые истории о самом главном, сборник рассказов. Современная проза

– Привет, – Константин Андреевич повернул голову и зловеще, как показалось Тамаре Сергеевне, ухмыльнулся. – Тут у тебя холодильник барахлит. Током бьется. Как ты с такой техникой неисправной живешь? Сразу видно – нет мужика в доме.

– Ка-ка-ка-кого черта! – воскликнула Тамара Сергеевна, холодея от мысли, во что ей обойдется неустойка. – Кто тебе разрешил? Ты что? Сейчас же всё исправь! Поставь на место, идиот!

Константин Андреевич выпрямился, аккуратно пристроил отвертку на стол, и придвинулся совсем близко, так близко, что на нее пахнуло вчерашним потом вперемешку с перегаром.

– Вот потому и одна, что злая, как кошка. А ведь симпатичная девушка. Я тебя сразу приметил. Весь вечер мечтал как-нибудь тебя к себе в номер заманить. А ты взяла и сама меня заманила. Только злишься зря. Не идет тебе. Ты, когда улыбаешься, сразу моложе выглядишь.

Константин Андреевич всё говорил и говорил, а руки его, меж тем, были всё ближе и ближе, и вот он уже держит ее за талию, быстрый и горячий шепот его обдает шею, ползет мурашками по спине, вниз по столбику позвонков, до самого копчика, проникает в святая святых и взрывается там волной тепла и сладкой истомой. Тамара Сергеевна сникла, и сама не заметила, как позволила увлечь себя на диван в гостиной, а потом на пол, а потом в ванну, где они вместе приняли душ, и где он тер ее жесткими сильными ладонями по бокам, ягодицам и прочим сокровенным местам.

До вечера Тамара Сергеевна пролежала в постели, не смея прийти в себя. Гость давно уже ушел. Практически сразу, как только с водными процедурами было покончено, даже кофе не стал пить. Тамаре Сергеевне такой поспешный уход, с одной стороны, показался обидным, а с другой – облегчением. Надо же было так низко пасть?! Или не низко? Или всё-таки это не считается? Практически незнакомый мужчина в ее постели, через несколько часов после знакомства. А что скажут коллеги? А если он окажется болтуном, и теперь весь офис будет судачить и перемывать ей кости? Тамара Сергеевна уткнулась лицом в подушку и горько разрыдалась. Жизнь несправедлива. И хорошие девочки никогда не получают заслуженную награду. И тут она вспомнила про Дримса. Как он там?

Раскуроченный Дримс всё так же стоял с выпущенными наружу внутренностями. Тамара Сергеевна повздыхала и принялась звонить в компанию «Дрим», на ходу придумывая какое-нибудь приемлемое оправдание для такого варварства.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее уже знакомый голос, – мы в курсе, что произошло. У Дримса очень хорошие сенсорные камеры с углом обзора почти в триста градусов. К вам уже выехал специалист.

Жар бросился Тамаре Сергеевне в лицо, она тихо ахнула и схватилась за горящие щеки. Они еще и видели, что тут на кухне происходило? А может, и не только на кухне?

Дримса восстановили, и он снова мигал всеми своими лампочками. Но Тамаре Сергеевне было не до смеха. Приближался понедельник, а она так и не поняла, как ей вести себя с этим Константином, занесла его неладная, Андреевичем. «На больничный! – пришла в голову спасительная мысль. – Давление сейчас себе нагоню и скорую вызову». Но не тут-то было: не успела она позвонить в скорую, как Дримс ожил, разворчался и выдал: «Отмените вызов, иначе эта запись будет выложена в Интернет». Тамара Сергеевна чуть трубку не проглотила: на мониторе Дримса крутился короткий ролик, где страстная пара слилась в объятиях. Мужчина подпер женщину к стенке, руки его шарят под халатом, выставляя сочные бедра на всеобщее обозрение, а запрокинутое лицо женщины с закушенной губой выражает такой похотливый экстаз, что Тамара Сергеевна сглотнула и прижала руку к груди, где вдруг тонко закололо сердце. Она привалилась к холодной поверхности ненавистного шантажиста. Вызов пришлось отменить и остаток дня провести в глубоком, просто глубочайшем раскаянии.

Весь понедельник Тамара Сергеевна тряслась, ожидая появления Константина Андреевича. Но напрасно. На ее осторожные вопросы вскоре нашелся ответ: уехал командировочный, то есть совсем. Видно, успел обменяться опытом по полной программе. Тамаре Сергеевне это известие принесло и облегчение, и досаду. Свалил и даже не попрощался. Что совсем уж нехороша она ему показалась? А с другой стороны – уехал и – слава богу. Меньше объяснений и никаких пересудов.

От мыслей и переживаний она и пообедать забыла и в кафе после работы забежать. Пришла домой, чувствуя закипающие в груди слезы.

– Что, Дримсик? – дрожащим голосом спросила она. – Нечем сегодня похвастаться. Ни пирожных, ни бифштексов. Но отжиматься всё равно буду! И приседать тоже.

И она с каким-то остервенением начала приседать, громко считая вслух: «Сто двадцать пять, сто двадцать шесть… двести один, двести два». Закончила, когда ноги онемели настолько, что до стула она добиралась чуть ли не на карачках.