Непростые истории о самом главном

Объяснения пришлось оставить на потом. Я потянулась за тарелкой, Юрка воспользовался моей беспомощностью, чмокнул меня в щечку.

Я рассмеялась, а предатель подмигнул:

— Вот так-то лучше!

Весь ужин Юра нахваливал мою стряпню, подкармливал Ванечку и болтал с Таней. Я почти забыла о сапогах и поставила на стол лимонный пирог.

Муж прижал руки к сердцу, посмотрел на меня и воскликнул:

— Дети, ваша мама лучше всех! Теперь каждый обед буду ездить домой!

Я нахмурилась, брови съехались к переносице: а куда ты ездил до этого?

После этого ни одна шутка мужа, ни какое его доброе слово не могли растопить мою холодность. Юрка поглядывал на меня с волнением. Ага, забеспокоился!

С двумя детьми и поскандалить некогда. Танечка показывала новый танец, Ваня повел папу играть с подаренной машинкой. «Ну, ничего, заснут дети, ты за всё дашь ответ!», — я мысленно погрозила мужу.

Таня засопела через минуту, как добралась до кровати. А Ванечка понял, что мне хочется быстрее его уложить, и сделал всё, чтобы этого не случилось. Рекордное количество раз просил пить, в туалет, почитать сказку и сказать папе спокойной ночи.

Когда я, пошатываясь, вышла из детской, Юра похрапывал. Я зевнула, хотелось спать. Но я собиралась выбить признание из мужа.

— Как ты можешь спать! — накинулась на него.

— Что, что такое? — Юра резко сел на кровати и осмотрелся по сторонам, потирая глаза.

Я читала, что человек в полусне всегда отвечает правду, и задала главный вопрос, пока муж не успел прийти в себя:

— Кто она?

— Она? Она — собака! — выдал правду Юра.

— Какая собака! — мало мне потрясений на сегодня.

— Танюшка просила, а ты всё против. Вот мы и решили сюрпризом, — Юра потянулся к телефону и посмотрел на время. — До утра не подождет?

— Нет, — рявкнула я, как та собака, которую мне скоро приведут. — Ты мне хвостом не виляй! Сапоги чьи?

Юра окончательно проснулся и смотрел на меня с удивлением своими прекрасными голубыми глазами с коричневыми крапинками:

— Милая, ты, наверное, устала, ложись спать.

— Я так и знала, что не скажешь, — я вышла из спальни и вернулась с сапогами. — Знай, завтра я их выкину!

— Не нравятся? — Юра подошел ближе, посмотрел на сапоги и даже потрогал. — А вроде ничего.

Такой наглости я не ожидала, и, глотая слезы, прошептала:

— Ты покупал?

— Разве? Не помню.

— Значит, она, — я надеялась, что Юра станет всё отрицать, но его спокойствие било сильнее измены.

Муж погладил меня по руке:

— Не нравятся: сдадим, обменяем. Да выкинем, в конце концов!

— Это ты Ей говори! — я вытирала слезы рукавом футболки.

— Кому ей? Продавщице? — Юра вытаращил глаза.

— Так она продавщица! — ага, проговорился! Работает метод!

— Какая она? Причём тут сапоги! — Юра ходил по комнате, как тигр в клетке.

Квартира у нас обычная, спальню побольше детям оставили. В нашей — кровать, шкафы и узкий проход. Юра проходил два шага вперед, разворот, два шага обратно, опять разворот. Не погуляешь.

Подошел ко мне, попытался обнять:

— Давай спать, а завтра расскажешь.

Я выскользнула из объятий, скрестила руки и обдала мужа холодом:

— И так всё ясно. Осталось решить, что скажем детям.

— Женщины, — процедил сквозь зубы Юра. Плюхнулся на кровать, демонстративно отвернулся. Через минуту мирно сопел.

Я ворочалась в кровати, не находя удобного места. А говорят, хорошо спят люди с чистой совестью. Вранье.

* * *

Проснулась я с ощущением, что вместо головы у меня отбивная, которую я вчера так колотила. Юры в кровати не оказалось. Я вскочила, а вдруг он совсем уехал! Сердце сжалось, дыхание перехватило. Я открыла дверь и услышала голоса, которые доносились из зала. Шумно выдохнула. Может, мне всё приснилось?

Муж и дети сидели на диване. Ванюша залез папе на колени и скакал, как на лошадке. Танюша читала книгу, показывая на какую-то картинку. Я пригляделась: про собаку точно не приснилось, Таня держала «Советы начинающим собаководам». Да пусть заводят, не съест меня, зато детям радость.

Юра увидел меня, улыбнулся и помахал рукой. Ответить на улыбку я не успела, в дверь позвонили.

Я побежала открывать. Подбегая к двери, подняла и аккуратно поставила сапоги. Продавщицы или чьи, а нечего мне порядок портить.

Посмотрела в глазок. Мамочка.

— Здравствуй, доченька, ну и погодка! — мама переступила порог и замерла.

Я проследила за её взглядом. Мама, не отрываясь, смотрела на сапоги, из-за которых я столько выстрадала. Слезы предательски подступали, но меня смутило удивление мамы. Вытерев на всякий случай сухие глаза, я с интересом наблюдала.

Мама с испугом перевела взгляд на свои ноги, вскинула руки к голове и вскрикнула:

— Чьи это сапоги?

— Понимаешь, мама, не всё в жизни складывается, как мы мечтаем, — начала я заранее подготовленную речь и взяла в руку сапог.

— Да я об этих! — впервые в жизни перебила меня мама и выпятила нестареющую ножку.

Меня пробило холодным потом, ноги стали ватными, горло перехватил спазм, и я просипела:

— Мои.

Неожиданная догадка присела на край сознания, я протянула вперед сапог:

— А эти твои?

— Ну конечно! Второй год ношу, неужели не узнала?