Нептунианские заметки

Я каждый день живу как последний, словно за ним ничего и не предвещалось. Только один день, чтобы стать. Только один день, чтобы стать собой. Только один день. Такое ощущение времени помогает мне максимально сосредотачиваться на задачах и решать их. Я как будто отличный тайм-менеджер выстраиваю этот денек. Это вам не какая-то реклама паршивого бизнес-тренера, а оформленный опыт человечка, который ничего не достиг и не собирается достигать, ибо “достигать нечего”. Нет успеха, который не был бы концептуально тебе навязан. Это все капиталистические происки – приманка для ведомых.

Восхитительные нормы для тех, кто сам не может себе их установить. Будь худой с накаченной попой и огромной грудью, сеструха. Будь качком словно Арни, братишок, и смазливым как Зак Эфрон, так далее и тому подобное. Читай одни и те же книги – “Думай как богатый”, “Как управлять человеческим капиталом”, “7 навыков эффективных людей” и аналогичные. Продай себя самого, купи себе машину, купи себе дом, купи себе партнера. Проживи в рамках, заранее заданных тебе государством, заранее заданных тебе обществом. Не выбирайся за границы, иначе ты потеряешь свою репутацию прилежного гражданина, благовоспитанного семьянина и дисциплинированного работника. Не будь плохим мальчиком, не протестуй и не высовывайся, иначе ты станешь маргиналом, которого все будут избегать и чураться. Живи как все, будь индивидуальностью!

05.08.2020 г.

Мертвыми мы окажемся все, рано или поздно, так или иначе. Это очевидность, которая ясна каждому. От шестидесяти до восьмидесяти лет в среднем в Российской Федерации, и ты трупак, от английского слова “true” – истинный, подлинный. Я еду проведывать моих родственников, кои разлагаются под землей. Я благодарен им за каждую сотую доли секунды, проведенной на белом свете. Во мне их гены, не все, конечно, если оценивать некими абсолютными этическими мерками, хорошие, но, тем не менее. Я их мудреный потомок, что выписывает буковки, коих выливаются в слова, слова – в предложения, предложения – в стихотворения в прозе. Я восславляю мой род в текстах С.К.К., аминь.

Умершие, они прожили как умели, отдав себя этой бренной будничности. Умершие, они славили господа живых и уже отошедших в “мир иной” – Иисуса Христа – в своих таких разных миропутях. Умершие, они никогда не смогут узреть нас, их прямых продолжателей, никогда не сумеют выразить свои чувства по отношению нам и напутствовать на малые и великие свершения. Но в своих словесных потоках я чувствую, что у меня за спиной стоит целая армия родных душ, поддерживающая каждую фразу, начерканную мной. Благодаря им я чую себя как исполин русскоязычной литературы XXI века, стоящий на плечах гигантов.

На плечах гигантов я шатаюсь как карлик и еле держу равновесие, пару колебаний, и меня отнесет штормом к тем, кто у подножия скалы. И я снова начну восхождение на вершину как неофит в одеянии белого поэта. Это прекрасное ощущение новизны, когда ты произвел шесть сборников стихотворений, а седьмой начинаешь будто бы с нуля. И каждое творение начинается с потенциального пустого пространства, в которое вторгается ум писателя. Тот неповторимый запах чистой тетради и свежей ручки остается до кончины в сознании пишущего – и, однажды, этот впечатленный литератор, вполне возможно, станет тем великаном, на котором будут стоять другие будто на твердом полу.

06.08.2020 г.

Я завещаю мое тело поэзии, как некоторые – науке. Пусть поэты выплескивают тонны дерьма на него, пусть восхваляют в своих одах, пусть тупо созерцают его. Я завещаю мое тело поэзии, вы не ослышались. Его будут рассматривать как часть того, что может остаться от человека, который себя растратил до последней крупинки, посвятив себя этому искусству. Я завещаю мое тело поэзии, дабы все знали, к чему может привести сие. Уже даже не голый, а скинувший свою кожу, я буду стоять в поэтическом клубе в унылом углу. Меня будут выносить на сцену, чтобы заставить ужаснуться публику, когда ей наскучит очередной декламатор.

Я отыграю свою роль пермско-питерского манекена поэта, не произнеся ни звука. Мой рот будет закрыт уже навсегда, моя харизма – далеко позади – когда я еще был. Теперича меня не будет, я останусь лишь в строчках моих художественных творений и философских, искусствоведческих и религиоведческих статьях. Меня не будет как сознания, но это я уже не осознаю, еще Эпикур заявлял о сем факте. Я больше не смогу ни почувствовать ничего. Как же прозорливы были те древние греки, которые понимали, что смерть – это заключение заключения, и за ней, в конечном итоге, ничто. Нет загробного существования, наподобие существования в миру, и точка.