«Непутевые ребята», или Полный трам-тарарам

— Да. Я дам тебе отгул, но только в виде исключения. И, разумеется, вычту деньги из твоего жалованья.

— Плевать, — буркнул Шелупоня, пожав плечами. — Можешь мне вообще не платить, переживу.

— Я так и сделаю, — поймала его на слове Мымра. — Напиши мне расписку, и забудем об этом. Так значит, до пятницы ты свободен?

— Не то чтобы… Надо кое-что уладить до отъезда. Кстати, сегодня у нас деловой обед с Чучей.

— У вас деловой обед с чучелом? — растерялась Мымра.

— Да нет же, с Чучей, с менеджером.

— Это надолго?

— К ужину не жди — у меня куча дел. Я бы, конечно, мог остаться и прибраться на кухне, но…

— Ничего-ничего, — успокоила его Мымра. — Можешь пока посидеть, постучать ложками, а я сварю тебе новое яичко. Тебе нужно побольше упражняться, чтобы выиграть конкурс и привезти домой чек. А уж на эти денежки я смогу купить в дом отличный пылесос, — сказала она, бросив победный взгляд на метлу.

— Мам, ты здесь? — крикнул Артур, распахнув дверь спальни.

Спустя несколько мгновений в ответ раздался заспанный голос:

— Да, сынок, а что?

— Ты спишь?

— Да вот, прикорнула чуток.

— Э, хотел предупредить, что убегаю на деловой обед с новым менеджером.

— Как мило!

— Я приготовил тебе обугленные тосты. Они на подносе, в кухне.

— О, спасибо.

— Вернусь поздно, у нас куча дел.

— Хорошо, сынок. Желаю удачи.

— Помнишь, что в пятницу я уезжаю?

— Конечно.

— Сходить за покупками до отъезда?

— Не беспокойся, у нас все есть.

Оказывается, у драконов на удивление покладистые мамы.

О’Брайен сидел на скамейке у себя в мастерской, тяжело дыша и утирая пот со лба. Он с самого рассвета вкалывал как угорелый, чтобы успеть досрочно выполнить недельную норму работы. Полки ломились под тяжестью сотен коробок с отремонтированной обувью. О’Брайен снял заляпанный фартук, убрал в ящик инструменты и повесил на дверь табличку с надписью «Закрыто». Что же, прощай, сапожный бизнес, да здравствует новая карьера!

О’Брайен обхватил себя за плечи и позволил себе помечтать о том, что ждет его впереди. Для начала — деловой обед в ресторане. Потом — Грязьеводск. Участие в «Музыкальной битве». Победа в «Музыкальной битве». А потом — совершенно другая жизнь. Стадионы. Отели. Безумствующие фанаты. Слава. Мировое турне. Заветная мечта любого трам-тарарамщика! Братья, разумеется, будут против, но для него нет ничего важнее, чем следовать зову сердца.

Зазвонил чарофон. Ну вот, наверняка опять кто-то из братьев. Отвечать или нет?

Лучше все-таки нет. Не стоит им говорить о Грязьеводске, а то переполошатся, раскудахчутся, камня на камне не оставят от его голубой мечты. Убедят остаться дома и, как прежде, латать чужие подметки.

Прозвонив четырнадцать раз, чарофон умолк. О’Брайен уже был готов расслабиться, как вдруг в дверь мастерской тихонько постучали.

— Кто там? Чего надо? — заорал О’Брайен, вконец разуверившись, что его оставят в покое.

— Милый сапожник, пожалуйста, почините мне туфельки, — раздался за дверью тоненький голосок. Он был похож на звон серебряных колокольчиков в тиши звездной ночи у берегов прозрачного ручья.

По всей видимости, голосок принадлежал феечке. Прелестной маленькой феечке с ажурными крылышками, одетой в кружевное платьице и державшей в ручках пару крошечных хрустальных туфелек. Ну как отказать такой милашке!

— Нет! — рявкнул О’Брайен. — Убирайся прочь. Не видишь — закрыто!

— Но я же фея, — сказал серебряный голосок.

— И что с того? А я — лепрекон.

— А я думала, что вы — пикси.

—  У нас просто шляпы похожи!

— Не стоит так кричать. Кем бы вы ни были, вы же сапожник, да?

—  Былсапожником. А теперь сменил профессию.

— Но вы обязаны помогать феям, — отозвался, чуть дрогнув, серебряный голосок. — Вы должны выполнять любые наши просьбы, и тогда мы, если захотим, любезно позволим вам загадать три желания.

— И что мне, интересно, с ними делать? — огрызнулся О’Брайен. — Можешь оставить свои желания при себе. У меня уже есть удача лепреконов. С ней я выиграю «Музыкальную битву» и получу контракт со студией звукозаписи!

— Неужели? — холодно отозвалась фея. — Что же, я бы на вашем месте не была столь самонадеянной. С таким-то отношением в делу!

— Хочешь сказать, ты много понимаешь в музыке? — ухмыльнулся О’Брайен.

— Представьте себе, понимаю, — отрезала фея.

— Что, водишь хороводы с букашками? — съязвил О’Брайен. — Поешь им колыбельные? Это ты называешь музыкой? Я это давно перерос. Я играю трам-тарарам и не думаю, что феям типа тебя он по вкусу.

— Почему это?

— Да потому что вы ничего в нем не смыслите. Вам подавай плаксивые напевчики.

— Что же, плохо вы нас знаете. Ну да ладно, так как насчет туфель?

— Убирайся прочь, настырная малявка! — взревел О’Брайен. — И сама чини свои туфли!

На миг вокруг воцарилась гробовая тишина.

— Ну ладно, — раздался наконец ледяной голосок. — Считайте, что отныне вы потеряли расположение фей.

— Подумаешь, напугала! Удача лепреконов пересилит любые выходки фей.

— Думаю, вы скоро убедитесь в обратном.

— А вот и нет. Пошла прочь, кому сказано!

— Вы крепко пожалеете о своих словах, — зловеще бросила фея.