Нерассказанная история

Я решил не упоминать о моей анапластической олигодендроглиоме (какая восхитительная белиберда!) кассирам авиакомпании при заказе билетов на самолет. Я, естественно, сгорю от стыда, если потеряю сознание прямо в воздухе, но, как говорится, волей-неволей дело нужно делать. Я читал о гражданских исках против пассажиров, имевших глупость признаться в наличии подобного недуга. Эти судебные дела кончались одинаково: несчастным запрещали подниматься на борт.

Итак, я лежал в затемненной комнате вашингтонского отеля, после того как дело было сделано, и боялся одного: что голова вот-вот лопнет. Ничего, обошлось.

На следующий день я не стал никому перезванивать. К тому времени, казалось, все забыли, что вообще мне звонили. Все, если не считать дорогой старушки Патрисии, которая предполагала, что я слишком расстроен, чтобы говорить по телефону. Официального заявления пока еще не было.

– Но никто больше не говорит о спасении и поисках. Говорят о том, как бы поднять тело. Не более того.

В голосе звучали нотки возбуждения, типичные для тех, кто пересказывает неприятные новости, почти их не касающиеся.

Я сказал, что вылетаю первым же рейсом, на который удастся купить билет.

Моя младшая сестренка тяжело вздохнула.

– Стоит ли? – бормотала она, хотя и была похвально сдержанна и старалась держать свое мнение при себе. Я знал: она ужасно боялась, что каждый раз, заходя в самолет, я укорачиваю себе жизнь. Может, она и права. Кто знает? Уж наверняка не доктор Пател.

– Все так… ошеломлены, – сказала она. – Я вспоминаю тот день, когда ты привел ее к чаю. Как она была прелестна, как естественна! Спрашивала о детях, восхищалась садом. А потом посуду помыла! Я всем об этом рассказываю. И подумать только… как, по-твоему, это действительно было… было…

Она не могла говорить, вероятно, ее одолевали эмоции, или же на нее давила деликатность ситуации. Хотя пресса бесконечно рассуждала об акулах, которые могли бы… Патрисия была не в силах произнести это слово.

...

3 февраля 1998 года

Все произошло, как я планировал. Выбери я главный пляж Боа Виажем, где были повсюду развешаны объявления, предупреждавшие купальщиков о риске нападения акул, в прессе поднялась бы настоящая буря, если бы она настаивала на ежедневных купаниях. Серферов поедают с прискорбной регулярностью, но принцесса – дело другое.

Пляж, который я выбрал, находился довольно далеко от Ресифи Боа Виажем и считался довольно безопасным, со спокойными водами. Но я также помнил, что последнее нападение акул на человека произошло пять-шесть лет назад. Конечно, прессе легко рассуждать о новых изменениях подводной экосистемы, привлекшей туда тупорылых акул.

Я так хорошо изучил тему, что в одну из встреч, возможно, с излишним энтузиазмом выкладывал информацию.

– О, пожалуйста, хватит, – оборвала она. – Меня совершенно не интересуют детали. Главное – оказаться в воде.

Сама идея принадлежала ей. Она рассуждала на эту тему около года.

– Лоуренс, неужели нет способа заставить меня исчезнуть? Люди инсценируют собственную смерть, не так ли? Идут купаться и пропадают. Заставьте меня исчезнуть, Лоуренс. Подняться на небо в облаке дыма. Бьюсь об заклад, вы проделывали это в МИДе. Шпионы и все такое… Вы знаете, как это провернуть. Более умного человека, чем вы, я не знаю. И вы единственный, кому я доверяю.

Были и вариации на эти темы, иногда шутливые. Иногда жалобные. Некоторые излагались с душераздирающей откровенностью. Должен признать, что я был не столько встревожен, сколько польщен. По крайней мере вначале. Но постепенно она все больше отчаивалась.

Когда я начал понимать, насколько она была серьезна, то объяснил, что дело, хоть и рискованное, но вполне осуществимое.

Она долго молчала. Мы сидели в ее личной гостиной. На столе передо мной стояла ваза с ее любимыми белыми розами, но либо они не имели запаха, либо все мои чувства были направлены только на нее. Помню аромат ее духов «Фобур 24».

– Да, – выговорила она наконец, – помогите мне.

И этих простых слов оказалось достаточно, чтобы я был готов на все ради нее.

...

4 февраля 1998 года

Шпионы и все такое. Эти заученные слова она произносила со смесью лукавого кокетства и обезоруживающей наивности. Но в этом есть частица правды. Я знаю, как делаются такие дела. Главным предметом изучения было место предполагаемого происшествия и уверенность в том, что ни тело, ни его фрагменты не будут найдены. Если верить статистике, во Флориде и Австралии случается больше нападений акул, зато здесь, в Пернамбуко, чаще происходят смертельные случаи. Я предпочел Бразилию, где английский не слишком распространен и ей будет легче исчезнуть в первые критические недели. Это решило вопрос. Потом я прочитал еще одну статистику: людей, пропавших в море.