Нерассказанная сказка Шахерезады

– Я тебе запретил…

Все, на этом ее познания в языке закончились. Изучала его ознакомительно, когда жила в Тунисе.

Антон долго говорил. И грубо. Но арабский и звучит не мягко. Закончив диалог, Рыжов убрал телефон обратно в карман и сказал сыну:

– Ты неправильно все понял. Орхан не похищал Карину. Он хотел еще немного с ней побыть до того, как уедет.

– Папа, повторяю, я не дебил! Что с ней? Крысенок отпустил ее? Да-да-да, я пониманию некоторые арабские слова. Так что не выкручивайся.

– С Кариной все в порядке. Она едет домой.

– Ее выкинут из машины у подъезда?

– Нет, оставят в ней.

– Тачка куплена через третьи руки, не зарегистрирована, понятно.

– Какой ты умный, оказывается. Но теперь пошли, я запру тебя в комнате, отберу всю технику, чтобы ты не натворил глупостей.

– Делай, что хочешь, но после того, как я поговорю с Кариной.

– Я же сказал, все с ней в порядке. Топай! – и подтолкнул сына к выходу.

Так закончился предпоследний акт драмы.

…Мария надеялась, что предпоследний. Но кто его знает!

Глава 6

Она заварила еще чаю. На сей раз не на одну чашку – на две.

– Антон, я тут! – сказала она, увидев, как Рыжов снова возникает в проеме. Она все еще сидела в темноте, но у лифта горели лампы.

– Мари, я потерял тебя! – воскликнул он и вошел. – Где ты пропадала?

Что она могла на это ответить? В дебрях дум, сомнений, страхов. Хотя физически все это время находилась в квартире Антона.

– Давай посидим, выпьем чаю, поговорим.

– С удовольствием. Мне так тебя не хватало сегодня. Малышка Мари, ты единственный человек, с кем мне спокойно, душевно. Я могу на тебя положиться.

Он пошел на ее голос, и включился свет.

– Да где ты?

– В закутке Ильджаса.

– Почему там?

– Тут есть чайник, чашки, травки. И варенье из инжира. Помнишь, мы ели его в Пакистане после музыкальных занятий? Наташеньке только оно удавалось, и она к чаю подавала именно его.

– Честно говоря, не помню. Мне казалось, там мы всегда лопали засахаренные фрукты и орехи. Халву еще.

Он дошел до закутка, плюхнулся на кресло-мешок. Раньше оно стояло в комнате Ярика. Но потеряло товарный вид, его собирались выкинуть, поручили это Ильджасу, но он уволок его в свою берлогу. Подумаешь, затерлось. Зато прочное, удобное.

– Чай, – Мария подвинула ему чашку, затем пластиковую вазочку с вареньем. – А это к нему.

– Я не хочу.

– Попробуй. Вспомнишь прошлое. – И изобразила игру на гитаре. Как тогда, когда подкараулила его после долгой разлуке в «Кривой козе».

– Его тоже варила Наташенька?

– Нет, Ильджас или его родственники. Варенье тут стояло. – Она первая сделал глоток чая. – Кстати, куда он пропал, ты не знаешь?

– Он и на мои звонки не отвечает. Боится, наверное. Думает, я его накажу за шашни на работе.

– А ты этого не сделаешь?

– Поругаю. Но не уволю. Такого садовника, как он, я не найду. Да и в другом он очень полезен, что хочешь соберет-разберет. Изобретет даже – поливочная система в этом саду его детище. – Он зачерпнул ложкой варенье. Отправил себе в рот. Проглотил. – Нет, не нравится оно мне, – сказал Антон, запив варенье чаем. – Привкус непонятный и эти косточки…

– Есть леденцы.

– Ничего не надо, я попью пустой.

– Антон, а что случилось?

– Что? – переспросил он.

– Ты сегодня нервный. Временами злой. Все же хорошо. Ужин удался. – Она делала вид, что ничего не знает о последних событиях. О том же похищении Карины. И ей удавалось, потому что Антон именно от нее не ждал подвоха.

– За отца переживаю в первую очередь. Еще за сына. И жена не радует. А бывшая еще и бесит.

– Да, тяжело тебе. Не то, что другим.

– Знаю, у всех проблемы, но… – Он осекся. Понял намек. – Если они есть у тебя, только скажи, я все решу. Ты, малышка Мари, единственная, кто ни разу не пожаловалась ни на что. Не попросила помощи. Я думал, у тебя все прекрасно. Но если нет…

Мария хотела еще поиграть. Затянуть разговор, но не смогла:

– Я все вспомнила, Антон! Ты заманил меня в ловушку, когда мне было двенадцать. Способствовал моему похищению. Только не отрицай, я четко вижу ту картину, когда меня увозили на грязном джипе, а ты выбегал из-за угла.

Он схватил чашку и одним глотком выпил чай. Тот уже остыл и не обжег ротовую полость. Мария налила ему еще. Но пришлось добавить немного жидкости из бутылки, в чайнике, поддерживающем температуру, был кипяток.

– Я был ребенком, – сдавленно проговорил Антон. – До смерти напуганным. Я не понимал, что творю.

– Тебя заставили?