Неравный брак

Это было больно, очень больно, в районе сердца навалилась странная тяжесть, и дышать отчего-то стало так трудно. Сжав кулаки, она почти наугад рухнула на ближайший стул и смотрела на явно впавшего в панику Дронова, а ещё явственно ощущала, как изнутри поднимается волна ярости. А Вика, похоже, вообще ничего вокруг себя не замечала и только липла к чужому жениху.

«Ей-то простительно, она не знает, но он…»

Что там Ника собиралась сделать? Уйти? Да конечно, так она и уйдёт, когда какая-то легкомысленная грымза окручивает её жениха… парня… обманщика! Она слишком долго всё спускала ему с рук, пришла пора платить по счетам! Это был предел её терпению и испытанию её верности! Вероника готова была броситься на сладкую парочку, оттащить эту девицу за волосы и… навешать благоверному похлеще, чем Макарыч дверью.

Действуя на эмоциях, Ника встала, едва не опрокинув стул.

«Ну, кобелина, держись!»

И плевать на скандал, который сейчас разразится на всю гостиницу, плевать на позор. Выплеснуть, вылить на него всё, что накопилось за эти годы. Облегчить, наконец, душу!

«Заткните меня кто-нибудь, или я за себя не ручаюсь!» – это была последняя связная мысль, а затем к ней резко шагнул Слава и припал губами к открывшемуся для ругани рту. А потом, не разрывая поцелуя, одной рукой обхватил за талию, совсем как тогда, когда она подвернула ногу, и, притиснув к себе, вынес из номера.

Всё произошло так быстро и неожиданно, что Вероника не успела опомниться и хоть что-то предпринять. Оказавшись в коридоре таким необычным способом, да ещё и в объятиях того, кто ей совершенно не нравился, и будучи вынужденной оставить в комнате наедине с другой женщиной того, кто ей действительно нравился, она стала отчаянно сопротивляться против такого варварского обращения.

Но Слава, не ослабляя хватку и не прекращая крепкого и глубокого поцелуя, тащил её по коридору, потом по лестнице вниз и снова по коридору. Удивление, растерянность, праведный гнев… В Нике клокотало всё и сразу, она не могла нормально дышать, не могла закричать, всё пространство сейчас заполонил чужой рот, творящий непонятные вещи с её ртом, стальные объятия и каменная мужская грудь, о которую она сбивала кулаки, да всё без толку.

Краем сознания Вероника поняла, что Ковалевский принёс её к их с Викой номеру и, кажется, вознамерился затащить внутрь. С трудом Славке удалось извлечь из женской сумочки ключ от номера, с ещё большим трудом его отпереть и, наконец, заволочь свою жертву в комнату, ибо та стала сопротивляться уже серьёзно, потому что приходила во всё большую панику от происходящего.

Он на мгновение оторвался от девичьих губ, чтобы перевести дыхание, и, не дав времени что-то предпринять, снова впился в её рот. Его жуткие очки давили на щёки. Сердце Вероники билось где-то в горле, в висках стучала кровь, ей становилось по-настоящему страшно. Затащив в комнату, Ковалевский повалил её на кровать Вики и сам упал сверху, навалившись и прижав всем своим весом. Его рот продолжал терзать её рот, их дыхание смешивалось в этом бешеном круговороте.

Теперь Нику охватил настоящий ужас. Она стала отчаянно отбиваться и попыталась закричать, но вышло только невнятное мычание. Слава пресекал все попытки освободиться и держал крепко, ни на мгновение не ослабляя хватки. Когда Вероника окончательно выбилась из сил, то пришла в отчаяние. Это не парень, а гора какая-то! Не сдвинешь, не оттолкнёшь. Она затихла, вся как-то съёжилась и заплакала от бессилия.

Только тогда он освободил её несчастные губы и хрипло прошептал, дыша рвано и часто:

– Ну что? Успокоилась немного?

– Я тебя ненавижу! – глотая слёзы, выдохнула Ника в его склонённое лицо, которое всё равно было толком не разглядеть из-за свесившихся волос.

– Поверь, я себя тоже! – откликнулся он.

И тут её прорвало:

– Ты… Ты украл его, гад! Как же я тебя ненавижу! Мой первый поцелуй… Я хранила его, я его берегла…

– Для Пашки, что ли? – сказал, как плюнул. – Вряд ли он оценит такие жертвы…

– Да при чём здесь Пашка?! Первый раз особенный! Я хотела не с кем попало, а тем, кого любить буду, и кто меня будет любить! А ты… – её душили рыдания. – Да кто тебе разрешил, кто дал право?! Почему ты всегда вмешиваешься в мою жизнь, когда я прошу всего лишь об одном: исчезнуть, чтобы я и думать о тебе забыла?! Уйди! Испарись! И никогда не появляйся на горизонте! Ненавижу твоё лицо, ненавижу прикосновения, ненавижу даже только упоминание о тебе, понимаешь?

– Понимаю, и слишком хорошо, – сказал спокойно, но не сделал ни малейшей попытки отстраниться.

Она всё так же лежала под ним, расплющенная тяжестью его тела. Когда хотела стряхнуть Славку с себя, он не разрешил.

– Да что ты делаешь?! – возмутилась и ткнула кулаком в грудь. – Отпусти меня немедленно!

– Нет! – отрезал невозмутимо. – До утра ты останешься здесь. Я за этим прослежу!

– Ты что, с ума сошёл? Я хочу… я должна…

– Что? Вернуться в наш номер? Не думаю, что ребята будут рады нас там увидеть. Наверняка они сейчас занимаются тем же, чем и мы только что…

Вероника скрипнула зубами от злости: