Неравный брак

Сестра… Та вообще в последнее время напоминала навостривший иголки кактус. Что же с ней творится? Чаще всего подобное поведение в жизни студента связано с проблемами или в учёбе (сюда же относится планирование дальнейшей жизни после вуза), либо в личной жизни. Но эта колючка ничего не говорит! Поделилась бы со старшей сестрой, совета спросила, так нет! Молчит и сыплет язвительными репликами. Как-то даже заявила: «Зачем мне советоваться с той, кто даже со своей жизнью разобраться не может?!»

В общем, продолжение ли это переходного возраста, проблемы ли с мальчиками, Ксю отмалчивается или огрызается на желание помочь. А ведь помочь можно лишь тому, кто сам этого хочет.

Отбросив остатки сна, Вероника поплелась в ванную, попутно глянув на часы. Без десяти шесть. Что ж, можно расслабиться, спокойно полежать в тёплой воде и никуда не спешить.

Было почти семь, когда она, освежённая и готовая к новым свершениям, появилась на кухне. Влажные белокурые волосы, рассыпанные по плечам, досыхали естественным путём: Ника не любила пересушивать их феном и использовала его только если спешила.

Мама уже копошилась у плиты, сооружая на тарелке горку блинчиков. Ох, как пахнут здорово! Готовить Ника училась у неё, поэтому вполне могла считать себя довольно неплохим специалистом. Но всё равно ей всегда казалось, что у мамы получается вкуснее. Возможно, всем детям так кажется?

Мамин суп, мамин борщ, мамины блинчики, мамины котлеты… Всё это несло в себе особую энергетику, воспоминания детства, и ты, даже будучи уже совсем взрослым, по-особому относишься к этим блюдам и их вкусу, знакомому вкусу, тому самому, который вызывает ностальгию и возвращает на много лет назад.

– О, Никусь, наплавалась?– улыбнулась мама. – Бедная моя, как же ты вымоталась, даже в квартиру сама подняться не смогла.

«О, на ловца и зверь бежит. Хотела узнать у папы, но раз мама сама разговор завела…»

– Мам, а что было? Кто меня принёс?

– Пашенька, конечно! Кому ещё тебя носить как не жениху?!

– Кстати об этом… – начала было Ника, но мама не слушала.

– А ещё Слава пришёл, чемодан занёс, – скисла она. – Я это чучело огородное сразу узнала, даже столько лет спустя. И чего он всё время к вам лезет?!

– Ма, он не чучело, – запротестовала Вероника. – В парикмахерскую отправить, переодеть – и нормально. Зато у него мозги ого-го. И Славка хоть и вредный до ужаса, но заботливый. Это ведь именно он оказал мне первую помощь, когда я ногу подвернула. А ещё Славик очень сильный, хулиганьё всякое точно можно не бояться. Не пойму, почему ты его так невзлюбила? Я-то понятно, но ты…

Она сама не верила, что вдруг стала защищать Ковалевского. Определённо, с ней сегодня что-то не то происходит. Или просто по сравнению с гулящим Пашей Слава вдруг стал казаться не таким уж и плохим, типа, на безрыбье и рак рыба?! Ох, как всё печально… Это от безысходности, не иначе.

– Так безотцовщина же, – ответила мама. – Кто знает, где и с кем его мать нагуляла?! Может, там криминал какой или ещё что. А гены штука серьёзная.

– Почему сразу криминал?! – снова вступилась за бывшего одноклассника Ника. – Вдруг просто мужчина непорядочным оказался, с ребёнком бросил. Или вообще не знал, что у него будет сын. Да мало ли таких, которые по койкам прыгают, а на утро забывают лицо недавней возлюбленной?!

«Как Паша…» – вдруг подумалось ей.

– И язык, что помело, мелет и режет без разбору, – не сдавалась родительница. – Думаешь, я забыла, сколько слёз ты пролила в подушку, когда никак не могла его одолеть и всегда была второй? Не-ет, я твои бессонные ночи над книгами помню лучше, чем ты сама. А он ещё подзуживал, и ты расстраивалась всё сильнее и сильнее.

Мама, держащая в руке лопаточку для переворачивания блинчиков, была в этот момент похожа на воинственно настроенного хомячка, который готов ввязаться в драку с тигром. Да-да, именно с этим хищником у неё ассоциировался Ковалевский. Сидит тихонько в засаде, выслеживает, а потом р-раз – и всё, некуда бежать, ты придавлен тяжёлой тушей к земле… Нет, тяжёлым телом к кровати, и чувствуешь каждую мышцу, каждый изгиб,  потом тёплое дыхание касается щеки, а чужие губы впиваются в твой рот в неведомом ранее первом поцелуе и…

– ..ка, Ника, ау! – вырвал из смущающих, скандальных, возмутительных воспоминаний голос мамы. – Ты чего такая красная? Часом, не заболела там на своих морях? Или тут, может, душно? Так я вытяжку включу, не хотела с утра шуметь, но…

– Мам, мы с Пашей расстались, – выпалила Вероника, пока хватало решимости.

Мама нащупала рукой стул и тяжело опустилась на сидение.

– К-как расстались? Как же отец? А свадьба? А поездка?

Ника не поняла, при чём здесь отец, но прекрасно знала, что отмена свадьбы и поездки больно ударит по обеим семьям.

– Ну ты, сеструха, и дура, – выдала с порога ввалившаяся на кухню Ксюша, приземлилась на стул, сцапала блинчик и принялась с остервенением его жевать, будто вымещая на несчастном кусочке теста злобу непонятно на что.

– За длинный язык получишь по ушам, – осадила её Вероника. – Что-то ты совсем распоясалась.