Неравный брак

Первая неделя отпуска прошла как в тумане. Ещё месяц назад она планировала провести отпуск вместе с Пашей на берегу моря. Скорее даже, это родители настаивали, чтобы они поехали вдвоём, а сейчас ей никуда не хотелось, просто отоспаться, отлежаться и побыть наедине с собой. Дома царила странная атмосфера, но Вероника всё не могла понять, что происходит, а на её вопросы родные отвечать отказывались.

Днём, когда на улице была жара, Ника, наслаждаясь прохладой кондиционера, купленного на первую зарплату, читала или смотрела те фильмы, которые давно хотела посмотреть, но всё не находила времени из-за работы. Хотя несколько раз всё же сорвалась и сделала пару презентаций, которыми собиралась заняться после выхода из отпуска. По вечерам она, включив очередную аудиокнигу, уходила гулять в парк неподалёку и сидела там до глубоких сумерек, возвращаясь лишь тогда, когда в небе зажигались  звёзды.

Вечером в субботу позвонил Пашка, который на днях должен лететь в Амстердам. После недолгих приветствий он перешёл к сути вопроса

– Мы отдаляемся, и я так больше не могу, – сказал парень.

– Да, Паша, мы должны поговорить, – согласилась она.

После недолгого обсуждения решили встретиться на квартире у Паши, потому что, по его словам, разговор предстоял слишком личный, хотя Вероника предпочла бы встретиться на нейтральной территории. Но раз он так настаивает…

В десять утра воскресенья Дронов уже стоял под подъездом. Ника не спеша спустилась, и они прогулочным шагом двинулись к его квартире, по пути прикупив вкусняшек к чаю. В обители Паши царил порядок, словно кто-то только утром от души поорудовал тут тряпкой и шваброй. Вот ведь, благоверный прекрасно справляется своими силами и с работой, и с бытом, а она нянчилась с ним столько лет, как с маленьким. Но тем лучше, значит, и в заграничной командировке не пропадёт без женской руки.

Чай уже давно перестал быть горячим, а Пашка так и не завёл разговор, которого явно ждали они оба. Вероника нервничала всё сильнее и потому сама ринулась в бой. Возможно, ему просто нужен толчок и стимул, чтобы начать.

– Паш, ты ничего не хочешь мне объяснить? Что это за внезапная смена настроений? То не замечал меня столько лет, то вдруг жениться надумал. И эти… сцены ревности, по-другому я твоё поведение в последние дни назвать не могу. Откуда всё это? Такое ощущение, что у вас со Славой какое-то противостояние, в центре которого нахожусь я. Или мне кажется? Дело в Ковалевском?

Дронов прошёлся по комнате, открыл рот, потом закрыл, затем снова открыл и выпалил, видимо, пока хватало решимости:

– Да, дело в нём. Я… я проиграл тебя ему. Проиграл, понимаешь?

Пашка рухнул на диван, глядя в пол.

Ника, которая готова была рухнуть рядом, насилу сдержалась и осторожно села. Грудь будто тисками сжало.

 – Знаю, что прав на тебя не имею, но отпустить не могу, – продолжил Паша. – Так бы и вырвал из его лап!

– Паш, давай по порядку, хорошо? – попросила она удивительно чужим голосом. – Насколько понимаю, ты должен мне что-то рассказать. Я выслушаю всё, потому что хочу понять, что происходит. И между вами двоими, и между нами троими.

Дронов шумно выдохнул. Помолчал, посмотрел несчастными глазами и начал свою исповедь.

– Мы с тобой знакомы ещё с детского сада, и я всегда хорошо к тебе относился, ты знаешь. Но девочками в то время не интересовался, так что ты была для меня хорошей знакомой, а потом и другом. Впервые я разглядел тебя в третьем классе, когда ты подсказала мне на математике и спасла от двойки. Я был почти счастлив, а ты так улыбнулась, что… В общем, меня оглушила первая любовь, внезапно и совершенно неожиданно. А потом я увидел, что ты нравишься Славке.

На этом месте Дронов схватил чашку и сделал два больших глотка, а Ника сидела затаив дыхание и боялась неосторожным жестом нарушить поток его откровений.

– Но девушка, которая нравится другу, для меня табу, поэтому я, типа, не замечал твоих чувств, и дело вовсе не в том, что ты была пухленькой. Я после этого со многими девчонками пробовал заводить отношения, но с тобой никто сравниться не мог. А когда в одиннадцатом классе увидел тебя после Нового года, изящную, как статуэточка, не сдержался, потерял контроль и ляпнул Ковалевскому, что хочу позвать на свидание, чтобы всё по-честному было.

– А я на тебя тогда обиделась, что не обратил внимания на моё преображение… – проговорила она, а по щеке скатилась слеза.

– Конечно заметил! Как мог не заметить?! – он осторожно вытер влагу с её лица. – Помнишь, как я на две недели слёг от заразной болезни и не разрешал тебе приходить меня проведывать? А ведь не было никакой болезни. Во-о-от, это Славка мне накостылял, чтобы я к тебе, похорошевшей и похудевшей, не лез. Стыдно признаться, с меня синяки дней десять сходили, а ты даже не догадывалась, – Паша отвёл взгляд.

О да, Вероника помнила, как волновалась и переживала. И как приходила к его дому, но её не пускали.