Неразборчиво

Москва, ошмётки грязи под ногами.
Снится смерть, чем дальше, тем чаще.
Чтобы приручить – приучить?
Да нет! Смерть во сне – большая реальность, чем наяву.
Смерть наяву? Не бывает.

Февраль.

Ничего не достать.

Снова учат. Снова соглашаюсь. Нового давно не слышу.

Наступили на ногу в толпе.

Прикрываю рану словами. Пластырь.

Мужчина с золотым перстнем и оплывшим лицом целует

по очереди двух девиц. Пониже, с короткой стрижкой
в чёрной искусственной шубке; повыше – в пальто с лисьим
воротником.
Низенькую чаще и дольше, высокая – посимпатичнее.

Сожаления о том, что не ко времени, интересны,

                                                                      но не плодотворны
Земля круглая – от этого и будем плясать.
Разве?

Кошка подыхает на лестнице.

Никто не выходит из дома, чтобы не перешагивать.

Виселица – лучшее время подумать о завтрашнем вечере.

Завтрашний вечер —лучшее место для виселицы.

Я живу на эскалаторе. Остального времени не существует.

Пахнет мороженными ананасами.
Вагон № 6646. Хотел обмануть себя и выбросить четвёрку.
Стоит ли? В ней суть.
Ананасы вышли на Технологическом.

Тлеющий уголёк антенны над троллейбусом.

14 февраля началась зима.

15 февраля продолжается зима.
16 февраля всё ещё зима.

Постучал пальцем по столу. В ответ молчание.

Перо плохо пишет.
Даневперевовседелоавшарикенашемктомуже
Живительная сила пробелов.
Пробел
       пробег
             пролог
                    пролом
                           прогон
                                 прокол
                                        прокал
Кончилась зима.

Март, и опять подморозило.

Кажется, всё время думаешь об одном и том же.

Ан нет!

Но всё-таки да.

На что только ни пустишься, чтобы не заниматься делом.

Написал подряд четыре стихотворения.

Пытался вспомнить, а что это я вчера написал, – не вспомнил.

В полупустой электричке девочка якобы незаметно пыталась

подобрать пустую бутылку.
Подобрала. Сунула маме в сумку.
Я остался ни с чем.

Запах затхлых срезанных цветов.

Опять пришла весна.

Сколько можно писать?
А читать?
Один глаз у меня близорук, а другой дальнозорек. Трудно.

Третьего дня прощались с Пироговым.

Я с ним не знаком.
Потолок с обвалившейся штукатуркой. Царские врата
из белой крашеной фанеры, запертые на садовую щеколду.
Софиты в лицо. Повернитесь в профиль. Батюшка в очках
с кадилом. Ладан забил запах краски.

Вага со свечкой и толстой палкой. Поклонился.

Не пробиться к гробу.
Пели хорошо.
На кладбище не поехал.
             И какая-то женщина
             В чёрной куртке и джинсах,
             Обознавшись, схватила
             Меня за плечо.
Пошёл по Мойке к Д. Г., но не застал его.

Узнал о громком скандале.

Пытался убедить себя, что это меня напрямую касается, ведь
это мне подставили ножку.
Не убедил.

Мне ли обижаться на людей.

А журавли пусть себе летают.

Встретил Серого Волка. Он рассказал мне Сёмину притчу

о козе.

Вспомнил Сидорову козу. Что бы это значило?

Стал звонить Серому Волку – не дозвонился.
Позвонил Ь, рассказал ему Сёмину притчу. Ь обещал подумать.

Превращусь в сухонького старичка, чистенького.

Сидишь на диванчике, болтаешь ногами.
Ничего уже не боишься, не хочешь, не помнишь.
Только бы не в тягость кому.

Толстые коты заняли весь подъезд.

Страстная неделя кончилась. Хлеб опять подорожал.

С Алексием намедни христосовался. А креститься не умею.

Рядом паук в колокола бьёт. Толстенький такой, в очках.

Прошлое тысячелетие