Неразгаданная

– Господи,– произнес он,– мы все сходим с ума. Прости, Рита. Извини меня. Я, кажется, соблюдал все правила воспитания… Я просто забыл, что ты не мальчик. С пацаном все это было бы совершенно правильно.

Рита вдруг ощутила какую-то жалость к этому неудавшемуся педагогу. В конце концов, разве он виноват, что женился на женщине, ребенок которой имел собственные убеждения и вообще является наследственной Морской… Нет, он не виноват, он сам напуган, куда больше, чем Рита с Ириной.

– Чего уж там,– Рита попыталась улыбнуться и вдруг поняла, что губы у нее разбиты,– вы что, ногами били меня по лицу?– сейчас в Рите действительно говорило чистое любопытство.

– Не знаю, не помню, кажется, это был не я… Мне нельзя так злиться, я теряю контроль.

– Не переживайте… Все пройдет… Я сама виновата, давайте будем друзьями, а? Давайте я буду послушной… Только отпускайте меня на репетиции.

Они пристально смотрели в глаза друг другу. Взгляд Валентина, испуганный, мягкий почему-то дал Рите почувствовать всю нелепость ситуации. Трагизм происходящего она уже не могла заметить.

– Господи, ты и вправду сумасшедшая. Ты и сейчас говоришь о репетициях.

– Но, мама, ведь они и есть самое главное!!!

– Я не вынесу этого больше… – Валентин встал и вышел.

– Знаешь, дай-ка я расскажу тебе кое-что,– мама уже справилась с истерикой, охватившей ее при виде избиения дочери.

– Не надо, мамочка, завтра, а? Я очень хочу спать… – И Рита опять провалилась в бездну небытия.

* * *

Утро принесло облегчение. После сна для Риты почему-то всегда становились менее важными происходящие с ней события, боль ощущалась менее остро, страх исчезал, над мозгом властвовала спокойная лень. Девочка лениво впрыгнула в тапочки. В школу сегодня идти не надо – выходной… Предпоследний выпускной из девятого класса экзамен состоится аж через три дня. Особо готовиться к нему Рита не собиралась, ибо было в ее жизни одно куда более важное событие: предстоящий концерт. Сегодня состоится генеральная репетиция, завтра весь день пройдет в предвкушении, и лишь послезавтра маленький школьный зал наполнится народом.

– Мама!!!– вскричала Рита увидев себя в зеркало, обиды и боль вчерашней трагедии снова обрели колющие края. Девочка заплакала, опять, вместо того, чтоб бороться, кричать, бежать отсюда, она бессильно опустилась на холодный кафель ванной и плечи ее мелко дрожали в такт рыданиям. Злоба, обида, жалость к себе и презрение к собственному бессилию переполняли сейчас Риту и катились по ее щекам в виде крупных соленых капель. Девочка резко отвернулась от нежно заглядывающей ей в лицо матери.

– Ты уже проснулась?

– Нет, и никогда не собираюсь это делать. – Рита молча вышла из ванной и направилась в прихожую к телефону.

– Ты куда собралась звонить?

– Славику, извиниться, и попросить, чтоб заехал за мной перед репетицией.

– Ты собираешься идти куда-то, с таким-то глазом?

Сжимаемое в Ритиных руках полотенце резко отлетело в сторону матери.

– Алло? А Славика можно?

– Привет… Я ждал, что ты позвонишь…

– Ты злишься?

– Не на тебя.

– Знаешь,– Рита на секунду замолчала, потом набрала воздуха в легкие и изо всех сил стараясь не выдать своего горя, как можно спокойнее произнесла,– я не пойду сегодня на репетицию, я болею.

– Как? Но ведь завтра концерт? Ты уверена, что справишься без еще одной репе…

– Уверена,– Рита едва сдерживала истерику. – Извини, Слав, мне очень-очень плохо… Пока.

– Но, может, я могу прийти навестить тебя?

– Нет!!! Нет-нет, не стоит… Пока.

Рита со звоном бросила трубку.

– Ну?– бросила она матери – теперь добились, чего хотели??? Не будет у меня концерта!

Рита прекрасно понимала, что с таким лицом идти никуда нельзя…

– Ты моя умничка… – мама попыталась помириться.

– Алло, дед Олег? Это я. Да, так рано проснулась, несмотря ни на что… Я не приду сегодня на репетицию, и завтра на концерт не приду… Да все в порядке, точнее нет, я просто заболела… Понимаю, что подвожу, но ничего не могу поделать, мне очень нездоровится… Нет-нет, не надо с ней разговаривать, мамы нет дома, извините.

Несколько мгновений Рита молча напряженно слушала, ровный спокойный голос на другом конце провода что-то оживленно объяснял ей.

– Хорошо. Я приеду, как смогу. Не раньше чем через неделю… До свидания…

Рита ощущала себя предательницей. Не в гости должен был звать ее этот удивительный человек, научивший внучку чувствовать великое мастерство творчества, не волноваться за ее моральное состояние, а кричать ей, что она “гадкая, грязная и непунктуальная”, как кричал иногда отчим, ведь она срывает часть, пусть совсем маленькую часть, всего концерта.

– Как я вас ненавижу,– больше для себя, чем для матери прошептала Рита,– мне приходится подводить всех, кто мне дорог, тех, кому есть дело до моего внутреннего мира…