Неразгаданная

Пришли, конечно же, за час до открытия, Слава богу, охранник узнал меня и, шепнув на ухо напарнику мою фамилию (и чего они все так странно реагируют на моего папика), изобразил выражение учтивости, которое совсем не сочеталось с его лицом убийцы-циника, нас пропустили. Алик с Димкой уже были здесь. Сашенька многозначительно присвистнул, оглядывая внутренности клуба.

– Надо же, выстроили, а?

– По-моему тоже неплохо,– я сочла нужным согласиться.

– А еще два месяца назад здесь была обувная фабрика.

– А ты откуда знаешь?

– Интуиция,– подобные ответы означали, что Саньке захотелось сменить тему. Я уже устала от его дурацкой манеры обрывать разговор. Хотя неправильно, уставать. Такой уж у него имидж. Должна принимать его таким, как он есть. Напарник как-никак. Знать бы ещё напарник по какому бизнесу…

Алик с Димкой потащили к пульту свои чемоданы. Несмотря на навороченность здешней техники, ребята приволокли откуда-то кучу своей аппаратуры. А Обстановка здесь действительно шикарная! Зеркала, стильная мебель, высокие стульчики у стоек, все такое черно-белое, строгое, приятно. Примчался Алик, злой, как собака, принес пиво.

– Во, блин, из-за этих понтов звук получится отпадный. Только нам здесь делать нечего. Хорошо, что свой пультик притащили…

– Это еще почему?– я отхлебнула из его бутылки темного Гессера, и решила светлый больше не употреблять.

– Так чем тебя не устраивает данная обстановка?– я специально сказала так, ибо название аппаратуры напрочь вылетело у меня из головы, а нет ничего страшнее для Алика, чем заметить некомпетентность своего собеседника. Он бы, наверное, очень расстроился, поняв насколько я глупа.

– Она… – Алик тут же вспомнил, сколько мне лет и передумал выражать все, что думает по поводу этой аппаратуры,– просто понимаешь, это как машина с автоматической коробкой передач, не я ей управляю, она мной. Мерзкое ощущение. Чем более наворочена аппаратура, тем меньше у нормального человека простора для творчества…

На маленькую сцену вышел араб и, ломая слова, попросил всех работников занять свои места. Началась суматоха, и Алик сразу забыл про меня. Вечер начался. В гримерной, куда мне любезно предложили бросить свой плащ, готовились к выступлению уже знакомые мне по предыдущим посещениям клубов, манекенщицы. Татьяна чертыхала араба за скользкий кафельный пол.

– По-моему здесь все делается, чтоб у нас побыстрее разъехались ноги, в таком состоянии мы куда больше способны привлечь их внимание!!!– Татьяна была высокой стройной и излишне манерной дамой с длинными черными волосами, которые она имела привычку машинально накручивать на тонкий длинный палец с ярко-красными ногтями. На миг ее затуманенный взгляд вопросительно застыл на моем лице, она что-то прошептала себе под нос, после чего покровительственно улыбнулась.

– Деточка, я знаю, у тебя ведь что-то есть для меня, так?

Ничего у меня для нее не было. И то, что в прошлый раз я кое-чего ей передавала от папаши, ничего не означало сегодня.

– Нет, Танюш, сегодня пусто.

– Не поверю, чтоб ты могла прийти сюда пустой, ну же,– она подошла ко мне очень близко, и чарующий аромат ее духов заставил меня вспомнить о море,– не мучай свою подружку, будь благородней…

– Танюш,– отец предупреждал меня, как вести себя в подобных ситуациях,– я уже все сказала.

– Ну, родная,– Таня скорчила рожицу до жути жалостливую, но в ее глазах уже читалась ярость. К счастью, мой Сашенька как всегда появился вовремя.

– Рита, пойдем,– он покровительственно положил руку мне на плечо, я почувствовала за собой силу. Это очень здорово, когда у тебя на плече лежит дружеская рука, сильная и верная.

– Вот сука,– услышала я голос Татьяны, когда мы уже вышли.

– Тебя кто-то просил разговаривать с ними?– спокойно спросил Сашенька.

– Да нет, так получилось.

– За это ведь и с работы можно вылететь, девочка.

Да пошли они все!!! Я подошла к самому дальнему стульчику и уселась, свесив одну ногу вниз. Кто-то экспериментировал со светом. Я в миллионах экземпляров, то мелькала, то окрашивалась в разные цвета, окруженная причудливо расставленными зеркалами. Смешно – при таком обилии зеркал, чтобы подкаристь губы, всё равно приходится выходить в дамскую комнату – там всё в порядке с освещением, и там правдивые зеркала. В зале же ни одно зеркало не показывает, что есть – хоть в чём-то, но все они видоизменяют отражающихся. Свет, наконец, оставили в покое, и я смогла уткнуться в свои записи. Иногда я презираю себя за зависимость от этих листочков. Зачем я пишу? Кому?

– Рита, Рита, не засиживайся, момент настал, когда ты уже будешь собранной?

– Извини.

– Вперед.

Вот я иду в каморку. Мои ребятки уже там, они ждут.

– Какие сегодня партии?

– Смотря с чем сравнивать. В принципе небольшие,– мрачное молчание,– но для Вас, насколько я знаю, это полное возвращение долга.

– Ес!!! Это мне нравится, гульнем сегодня!!!

– Ну, сначала отыграем, потом…

– Ребята, давайте сначала получите свое, а?

– Валяй.”