Неразгаданные тайны

— Подумай сама: практически нет такой работы по дому, которую я бы не мог делать. От починки авто до прибивания карнизов. Сейчас большой спрос на эти услуги, и таких фирм много…

— Во-первых, ты сам сказал, их много. Конкуренция. И во-вторых. Позволь поинтересоваться, а сейчас ты чем занимаешься? В чем отличие?

— Кардинальное. Сейчас я — прислуга, холуй. Завишу от хозяина, должен у него просить разрешения на каждый свой шаг. А в собственной фирме я бы смог установить гибкий график и выкраивать время для детей.

— Что ж, пока ты будешь фантазировать, я зайду в бюро по поводу няни. А фантазии свои, Мишенька, прибереги для детей, будешь им рассказывать на ночь вместо сказок.

— Тань, почему ты такая резкая в последнее время? Мне не нравится это все, слышишь?

Танюша вдруг побледнела, ей стало нехорошо.

— Что с тобой, Танюша? — взволнованно спросил Михаил.

— Сердце.

Михаил помог жене дойти до дивана и уложил ее.

Самвел вернулся домой в лирическом настроении. Поднявшись в комнату, обнаружил там сидящую за компьютером Косареву. Увидев Самвела, она быстро свернула экран и пошла навстречу.

— Ну что, Самвельчик? Докладывай.

— Ты о чем, Надежда?

— Не придуривайся. Был в детдоме?

— Был.

Самвел, благодушно настроенный, не сразу переключился на деловой тон Надежды.

— Ну — и? Я из тебя каждое слово клещами тащить должна? Говори быстрее.

— Послушай, женщина, — раздраженно сказал Самвел, — я не твой муж, а ты мне не жена, чтобы кричать на меня. Захочу — расскажу. А не захочу — так перебьешься.

Косарева поняла, что перегнула палку.

— Извини, Самвельчик, извини, дорогой, я просто сильно волнуюсь.

— Нет там больше твоих дочек. Их удочерили хорошие люди. Все, забудь о них.

Косарева заметалась по комнате, как тигр в клетке.

— Вот черт? Такую ситуацию даже мне трудно исправить. А все этот идиот Крокодил. Ну не елки-палки? Такой шанс упустить… Ну нет, в третий раз я не промахнусь.

— Так сильно хочешь их получить, да?

— В данный момент — больше всего на свете.

— Чтобы учить, растить, воспитывать, слушать, как малышка тебя мамой называет, смотреть, как старшая первое слово напишет? — с надеждой на положительный ответ спросил Самвел.

— Ты что, совсем сдурел? Мамой они назовут того, кто им выдаст на базаре дудку или барабан.

Самвел пришел в бешенство:

— Не сметь? Не сметь так говорить!

— Наш Самвельчик тронулся. — Косарева повертела пальцем у виска. — Ладно, потерпим, пройдет. Они сказали, кто их удочерил?

— Нет, Надежда. И не узнаем этого. Это тайна, ясно? И если бы даже мне ее сообщили, от меня бы ты ее не узнала.

Косарева недоумевала. Что произошло? Отчего Самвел, всегда такой податливый на ее чары, вдруг взъерепенился?

— Что же с тобой случилось в детдоме, милый мой Самвельчик?

Косарева нежно обняла Самвела, но он ее грубо оттолкнул.

Ритка открыла свою почту и прочла: «Остался последний рывок, и мы — на коне. Ты — молодец. Но не вздумай дурить. Крокодил».

Ритка вышла из кабинета.

— Ну все, я ухожу, — сообщила она.

— А хоть на все четыре стороны — с безразличием проговорила Юлька. — А можешь и оставаться. Я теперь тебя не боюсь. И не вижу в тебе претендентку на мое место.

— С каких пор? Я думала, у вас тут конкуренция — всеобщее кредо. Что стряслось — магнитная буря?

— Элементарно. Точный расчет и правильная ставка на верного человека.

— Боже мой, какие глупости вас всех занимают! Шуршите, как мыши в подвале, деретесь за каждую крошку, радуетесь, если ухватите покрупнее…

— А сама? Раз тебе так дорог твой океан, даже дороже личной жизни, ехала бы туда, мыла бы в нем ноги… так нет, шуршишь вместе с нами, — злорадно заметила секретарша.

— Крокодилов боюсь.

— А разве в океане крокодилы водятся? — удивилась Юлька.

— В моем — водятся.

С этими словами Ритка ушла.

Михаил прикрыл дверь в комнату, где играли дети и откуда были слышны их голоса, и присел на диван к Танюше.

— Танюша, ты как? Может, вызвать врача?

— Спасибо, Мишенька. Я немного полежу, потом вымою посуду.

— Какая посуда? Лежи, лежи, я сам, — запротестовал Михаил. — Ты меня не пугай, ты нам с девчонками очень нужна.

Михаил вышел, а Танюше вспомнился последний разговор с Сергеем.

— А почему я должен тебе верить, что этот ребенок — мой? — спросил Сергей. — Ты так легко и быстро пошла на сближение со мной, что я вправе задуматься: был ли я единственным? Таня, сколько еще у тебя было таких же легких увлечений?

— Как ты можешь, Серго? — обиженно сказала Танюша. — Почему ты не говоришь о чувствах?

Сергей искренне рассмеялся:

— Да потому, что я тебя хорошо знаю. Ты расчетлива и прагматична. Хочешь, я по полочкам разложу твой сегодняшний замысел?

Ты только кивай в ответ, больше ничего не нужно. Итак, ты подумала, что доить из меня деньги становится все сложнее.

— Но, Серго… — слабо запротестовала Танюша.