Неразведанная территория

– Нет, – сказала я. Повернув на север к сектору 248-76, снять начало нашего маршрута она никак не могла.

– Черт дери! – Он сдернул шляпу, словно намереваясь швырнуть ее наземь, но тут же передумал, а только поглядел на меня и затопал назад к Языку.

– Оставайтесь тут, – сказала я Эву, спешилась и нагнала Карсона. Думаешь, Булт сообразил, что к чему? – спросила я у Карсона, едва мы отошли от Эва на достаточное расстояние.

– Не исключено, – сказал он. – Что будем делать?

Я пожала плечами:

– Отправимся на юг к следующему пролому. Расстояние не больше, чем до северных притоков, а к тому времени выяснится, надо ли нам проверить двести сорок восемь семьдесят шесть. Я поручила КейДжей сделать снимки. Я взглянула на Булта, который все еще говорил в свой журнал. – Может, он ничего не сообразил, а просто на том пути наберется больше штрафов.

– Чего нам только и не хватает для полного счастья, – буркнул он.

И был прав. Штрафы отбытия достигли девятисот, и на их подсчет ушло полчаса. Затем Булт потратил еще полчаса, чтобы нагрузить своего пони, решить, что без зонтика ему никак не обойтись, все снять, разыскивая его, а затем вновь все навьючить. К тому моменту Карсон пустил в ход неуважительную манеру и тон, а также швырнул шляпу на землю, и нам пришлось подождать, пока Булт добавлял новые штрафы к общему итогу.

Было уже десять, когда мы наконец тронулись – Булт впереди под зонтиком с огоньками, который он привязал к лукокости, мы с Эвом, а в арьергарде Карсон, откуда ему было труднее поносить Булта.

КейДжей высадила нас в конце небольшой долины, и теперь мы направились по ней на юг, держась ближе к Языку.

– Отсюда много не увидишь, – сказала я Эву. – Но долинка кончится через км, и откроется вид на Стену. А через пять кмов Стена подходит к самому Языку.

– А почему река называется Языком? Перевод с бутери?

– У туземов для нее названия нет. Как и для половины всего, что имеется на планете. – Я указала на горы впереди. – Возьмите Кучипони. Самая большая естественная формация на всем материке, а у них для нее нет названия, да и для большей части ф-и-ф. А те названия, какие существуют, не имеют никакого смысла. Багажников они называют цсухлкахтты. В переводе «дохлый суп». А Старший Братец запрещает нам давать осмысленные, пристойные названия.

– Вроде Языка? – сказал он с ухмылкой.

– Он длинный, розовый и тянется, словно доктор хочет заглянуть в горло. Как же еще назвать такую реку? Да это и не название, а обозначение для нас самих. На карте она значится как река Конгломерат в честь пород, между которыми она течет в том месте, где мы ей дали название.

– Неофициальное название… – задумчиво произнес Эв.

– Этот номер не пройдет, – сказала я. – Мы уж назвали Жопка-Каньон в честь КейДжей. Она хочет, чтобы в ее честь было дано официальное название. Принятое, одобренное, нанесенное на карту.

– А! – сказал он разочарованно.

– Ну, а если так? – сказала я. – Самцы других биологических видов, кроме гомо сап, вырезают женское имя на дереве, чтобы тарарахнуться?

– Нет, – ответил он. – На Чооме есть водяная птица… Самцы сооружают гипсовые плотины вокруг самок, похожие на Стену.

Кстати, вид на Стену уже открылся. Долина, уходя вверх, расширялась. Мы поднялись на гребень – и вот, пожалуйста, – на другом берегу словно один из аэроснимков КейДжей.

До самых Кучипоней простиралась равнина, и Язык прорезал ее, точно граница на карте. Окислов железа на Буте не меньше, чем на Марсе, хватает и киновари, а потому равнины там розовые. На западе виднелись столовые холмы и парочка пепловых конусов, выглядевшие в голубой дали нежно-зелеными. А вокруг них и через холмы, спускаясь к Языку, вновь уходя от него, изгибалась Стена, белая, сверкающая на солнце. Во всяком случае, о проломе Булт не соврал – на всем своем видимом протяжении она казалась целой.

– Вот Стена, – сказала я и оглянулась на Эва.

У него отвисла челюсть.

– Не верится, что ее построили бутери, правда?

Эв кивнул, так и не закрыв рта.

– У нас с Карсоном есть теория, что они к ней касательства не имели, сказала я. – Мы полагаем, что ее воздвигли какие-то иные несчастные туземы, обитавшие тут прежде. А затем Булт со товарищи заштрафовал их до полного исчезновения.

– Какая красота, – сказал Эв, не слушая меня. – Я понятия не имел, что она такая длинная!

– Шестьсот кмов, – отозвалась я. – И продолжает удлиняться. В среднем на две новые камеры в год, согласно снимкам КейДжей, не считая заделанных проломов.

Из чего следовало, что нашу теорию можно сбросить со счетов, однако идея, что всю эту работу проделывают туземы, тоже ни в какие ворота не лезла.

– Она даже красивее, чем в выпрыгушках, – пробормотал Эв, и я чуть было не спросила его, что это, собственно, такое, но поняла, что он меня не услышит.