Нереальная реальность 1 2

- Как же они классно выворачивают мозги, - сказал Лаврушин, откладывая очередной том. Читал он по методике быстрочтения, проглатывая целые страницы и по привычке научного работника высокого класса выделяя самое главное. - Тебе это ничего не напоминает?

- А, везде, во всей Вселенной мозги затирают одинаково, - отмахнулся Степан. - Народ - дурак.

- Хор льстецов, - Лаврушин кивнул на книгу. - А Кунан сдохнет - они его так же добросовестно костерить будут.

- Еще как будут, - согласился Степан. - Теми же языками, которыми зад лизали, труп до косточек сотрут.

- Мерзкая скотина. Возьми Землю. Сталин железной рукой строил сверхдержаву. Гитлер мечтал о том, чтобы его любимые арийцы владели всем миром, перекраивая его по заветам предков. Кунан не мечтает ни о чем. Плюет на экономику. Презирает свой народ. Власть и только власть на уме. Власть ради власти.

- Поэтому его и снесут рано иди поздно, - хмыкнул Степан. – Сверхдиктаторы без искренних сверхидей обречены.

- Если только он не развернет систему прямого психоконтроля за населением. А до этого рукой подать. И тогда вся эта идеологическая мишура окажется ненужной. Люди и так будут счастливы, даже если станут жить в ямах и питаться отбросами.

Телевизор принимал все восемьдесят четыре стереопрограммы. Треть времени занимали молитвы. Это было удивительное зрелище, режиссеры и мастера спецэффектов, художники-компьютерщики хлеб ели не зря. В центре великолепного буйства света и звуков царил он – Верховный Жрец, Звездоликий. Телепрограммы являлись повторением газетных статей. Фильмы - повторением книг.

Раз в час по телевизору показывали информацию Службы спокойствия. Тогда земляне могли полюбоваться своими лицами. Лаврушин узнал о себе, что он налетчик, террорист, подложил бомбу в рейсовый авиалайнер, связывавшей Джизентар с океанской базой «ЮГ», в результате чего самолет рухнул в пучину с двумястами пассажирами. Дальше шел длинный список преступлений - поджоги, убийства. Послужной список Степана отличался немногим, разве только в нем было два изнасилования малолетних.

Сюрприз землянам преподнес именно телевизор. Степан сидел перед ним и, зевая, смотрел фильм о разоблачении диверсии на термоядерной станции. Неожиданно фильм оборвался. На экране возникли парящие в вышине птицы, похожие на птеродактилей - символ вечности.

- Кто-то из сподвижников Кунана в ящик сыграл, - отметил Степан, глубоко изучивший местную символику. - Интересно, кто?

Замогильный голос начал вещать о великой утрате, постигшей народ Джизентара.

- Кто-то близкий Звездоликому, - сказал Лаврушин.

- Наверное. Ты посмотри, как горестно соплями обливаются.

Лаврушин присвистнул. В глубине экрана возникло знакомое лицо. Когда смотришь на голову в стереоэкране, кажется, что это голова профессора Доуэля или кого-то из его клиентов - отсеченный главный орган человека, живущий и мыслящий вне зависимости от своего тела.

- Друвен, - кивнул Степан.

Друвен в телевизоре не отличался его коронным ледяным взором. Не было брезгливо сжатых губ. Были стандартные целеустремленность и пыл - черты, которые научились мастерски придавать местные компьютерные ретушеры.

- А ведь раскрутил правитель с своего главного советника, - сказал Лаврушин.

- Силен Звездоликий, - с уважением произнес Степан.

Диктор скорбно уведомил, что по предсмертной воле усопшего тело не будет, как положено по традиции, десять дней висеть в силовых полях в Храме Вечности, а подлежит немедленному сожжению.

- Видать здорово его изуродовали, если даже тело выставить не могут, - сказал Лаврушин.

- Знатные тут заплечных дел мастера, - Степан зябко поежился, вспомнив фильмы, которыми из пичкали в тюрьме.

Итак, насмерть ужален еще один скорпион в банке. Лаврушин неожиданно горько вздохнул. Он видел Друвена лишь два раза, и эти встречи вряд ли могли вызвать симпатию к соратнику диктатора. Но все равно в глубине души невольно возникло неуместное в подобных случаях чувство - жалость. Ах эта жалость, как же ты любишь сжимать в своих мягких, но крепких объятиях податливые сердца.

Лаврушин раздраженно вдавил кнопку на коробочке с пультом домашнего компьютера, экран погас. Как же все надоело! Но ничего. Скоро все завершится. Завтра заявится в сопровождении человекообразных головорезов Стинкольн, и карьера землян в качестве супершпионов завершится так, как и должна была - бесславно и пусто.

- Заговоры, тюрьмы. Улыбчивые гангстеры! Надоело! - воскликнул Лаврушин.

- Угу, - буркнул Степан, тоже погружавшийся на глазах в меланхолию.

Лаврушин сел к столу, взял ручку и листок бумаги, Чтобы развлечься и отвлечься, он попытался вычислить, какая энергия понадобится, чтобы вывести из строя средних размеров электронную охранную систему - чего и хотел от них Стинкольн.

Неожиданно Лаврушин ощутил укол беспокойства. Пока еще слабый, неопределенный. Какое-то напряжение повисло в воздухе. И оно росло. В нем было что-то знакомое.

Ну конечно, схожие чувства возникли тогда, в тюрьме, перед тем, как пришло ЧУДО и взорвались бронированные стекла экранов. Опять начиналось НЕВЕРОЯТНОЕ!