Читаем Нереальный долбоклюй полностью

Чайник закипает, отключается, Гаврила вытряхивает из бокала остатки старых капель куда-то в сторону, осматривает кружку, вытирает его майкой изнаночной стороной. Наливает туда кипяток, разводит кофе. По-быстрому сооружает бутерброд, откусывает, рассказывает дальше с набитым ртом.

ГАВРИЛА (с приободрённым настроением, жуя): Знаете, как мы с Эллиной познакомились? О… это была опера, как мы познакомились. У меня тогда перевод по должности подходил, на следующий разряд. А это же уже совсем другие деньги! Вот, мастер мне сказал, хорошенько потрудиться пару месяцев, и там что-нибудь решим, чтобы перед начальством на вид поставить. Не просто же так разряд дают. Я пластался как Стаханов! Делал почти две нормы, при этом, не теряя в качестве. Но уставал жутко… жутко… просто ужасно. И вот, по нелепой случайности, шнурок забыл зашнуровать, шёл после смены домой, дай, думаю в магазин загляну, продуктов немножко… к ужину и на завтра к смене. Я там что-то взял, уже собрался было на кассу, вдруг раз… чувствую – падаю, а почему падаю – не понимаю, но хорошо понимаю что падаю. Пока думал – соображал – встретился носом с полом. Лбом тоже ударился не слабо. Шишка вот такая соскочила. (Показывает, какая шишка). Я так рукой раз (ощупывает лицо, показывает, как проверял себя на повреждения в магазине), вроде ничего, всё на месте. Продукты только разлетелись из корзинки. И, главное, слышу, голос женский причитает:

«Ой, простите, простите, пожалуйста, я не специально. Вставайте, пожалуйста, давайте я вам помогу. Вы сильно ушиблись? Где больно покажите?»

А я ничего понять не могу. Какая-то дама меня поднимает, порхает вокруг меня, курлычет что-то. А у меня ещё в ушах звенит от падения и мозги на место не встали, продукты надо собирать скорее, пока не похватали, я сыр то последний свежий взял с полки, прямо перед носом у бабки какой-то умыкнул, а там таких «чаек» много. Надо бежать, хватать, поднимать, а не могу, меня держит эта, бабёнка какая-то. Это была Эллина. Как оказалось, это она мне на шнурок развязанный наступила, вот я и устремился в несанкционированный полёт.

Гаврила дожёвывает последний кусочек бутерброда, встаёт со стула, проходит в дальнюю часть сцены, философски рассказывает свою историю знакомства. Бокал держит в руке, периодически попивая ароматный запашистый кофе.

ГАВРИЛА: До кассы доковыляли вдвоём. Потом она как увидела мою шишку… (смущается, выражается более конкретно). На лбу шишку, я имею ввиду (показывает пальцем на лоб). Вот. Так сразу… ну, не сразу… но… подвезти предложила. А я не будь дураком – согласился. У неё машина была уже тогда. Хорошая, иномарка. Я и согласился. А чего же отказываться, когда ещё шанс представится на иномарке прокатиться! Я-то прежде только на Жигулях дедовских, на дачу катался и всё. Ну, и с дачи конечно тоже. Да и то за счастье! А потом только на автобусе, маршрутка, какая иногда, правда, маршрутка подороже, но бывало, раскошеливался. А тут на иномарке. Она так сразу показала головой (смешно показывает кивок головы). Говорит:

«Я на машине, давайте может, подброшу вас, а то так неудобно получилось, хочу релиби… реабити… реа…били…тироваться..»

Да, так и сказала, реабилитироваться. И показала на машину. Я глядь, через стекло, а там синий такой… такой автомобиль. Настоящая иномарка. Представляете? Марку не запомнил, сложная какая-то. Там, «понерусски» написано было. Я, конечно, сказал – ДА!

Вот так и познакомились. Я в неё прямо сразу влюбился.

Она такая… знаете… загадочная. Удивительная… Так и шепчет своим нежным тембром. Аж внутри всё замирает. А какие формы, ребята, вы бы видели, какие формы. Кожа, такая нежная. Прямо рукой проводишь и, самому так хорошо становится, словно… я даже не знаю, как описать. Очень хорошо становится. Вот… знаете… как когда (задумывается) …это, когда палочки кукурузные да в сгущёнку, а потом сразу в рот. Вкусно так, что аж противно, но всё равно вкусно. Так вот тут примерно так же, только не противно совсем, а только приятно. Такая нежная, тёплая кожа. Она вообще такая вся нежная, такая чувствительная… Ну, просто мечта, мечта! Мечта, а не машина…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Основы философии (о теле, о человеке, о гражданине). Человеческая природа. О свободе и необходимости. Левиафан
Основы философии (о теле, о человеке, о гражданине). Человеческая природа. О свободе и необходимости. Левиафан

В книгу вошли одни из самых известных произведений английского философа Томаса Гоббса (1588-1679) – «Основы философии», «Человеческая природа», «О свободе и необходимости» и «Левиафан». Имя Томаса Гоббса занимает почетное место не только в ряду великих философских имен его эпохи – эпохи Бэкона, Декарта, Гассенди, Паскаля, Спинозы, Локка, Лейбница, но и в мировом историко-философском процессе.Философ-материалист Т. Гоббс – уникальное научное явление. Только то, что он сформулировал понятие верховенства права, делает его ученым мирового масштаба. Он стал основоположником политической философии, автором теорий общественного договора и государственного суверенитета – идей, которые в наши дни чрезвычайно актуальны и нуждаются в новом прочтении.

Томас Гоббс

Философия
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука
Глаз разума
Глаз разума

Книга, которую Вы держите в руках, написана Д. Хофштадтером вместе с его коллегой и другом Дэниелом Деннеттом и в «соавторстве» с известными мыслителями XX века: классическая антология эссе включает работы Хорхе Луиса Борхеса, Ричарда Доукинза, Джона Сирла, Роберта Нозика, Станислава Лема и многих других. Как и в «ГЭБе» читателя вновь приглашают в удивительный и парадоксальный мир человеческого духа и «думающих» машин. Здесь представлены различные взгляды на природу человеческого мышления и природу искусственного разума, здесь исследуются, сопоставляются, сталкиваются такие понятия, как «сознание», «душа», «личность»…«Глаз разума» пристально рассматривает их с различных точек зрения: литературы, психологии, философии, искусственного интеллекта… Остается только последовать приглашению авторов и, погрузившись в эту книгу как в глубины сознания, наслаждаться виртуозным движением мысли.Даглас Хофштадтер уже знаком российскому читателю. Переведенная на 17 языков мира и ставшая мировым интеллектуальным бестселлером книга этого выдающегося американского ученого и писателя «Gödel, Escher, Bach: an Eternal Golden Braid» («GEB»), вышла на русском языке в издательском Доме «Бахрах-М» и без преувеличения явилась событием в культурной жизни страны.Даглас Хофштадтер — профессор когнитивистики и информатики, философии, психологии, истории и философии науки, сравнительного литературоведения университета штата Индиана (США). Руководитель Центра по изучению творческих возможностей мозга. Член Американской ассоциации кибернетики и общества когнитивистики. Лауреат Пулитцеровской премии и Американской литературной премии.Дэниел Деннетт — заслуженный профессор гуманитарных наук, профессор философии и директор Центра когнитивистики университета Тафте (США).

Даглас Р. Хофштадтер , Дуглас Роберт Хофштадтер , Дэниел К. Деннет , Дэниел К. Деннетт , Оливер Сакс

Биология, биофизика, биохимия / Психология и психотерапия / Философия / Биология / Образование и наука