Чайник закипает, отключается, Гаврила вытряхивает из бокала остатки старых капель куда-то в сторону, осматривает кружку, вытирает его майкой изнаночной стороной. Наливает туда кипяток, разводит кофе. По-быстрому сооружает бутерброд, откусывает, рассказывает дальше с набитым ртом.
ГАВРИЛА (с приободрённым настроением, жуя): Знаете, как мы с Эллиной познакомились? О… это была опера, как мы познакомились. У меня тогда перевод по должности подходил, на следующий разряд. А это же уже совсем другие деньги! Вот, мастер мне сказал, хорошенько потрудиться пару месяцев, и там что-нибудь решим, чтобы перед начальством на вид поставить. Не просто же так разряд дают. Я пластался как Стаханов! Делал почти две нормы, при этом, не теряя в качестве. Но уставал жутко… жутко… просто ужасно. И вот, по нелепой случайности, шнурок забыл зашнуровать, шёл после смены домой, дай, думаю в магазин загляну, продуктов немножко… к ужину и на завтра к смене. Я там что-то взял, уже собрался было на кассу, вдруг раз… чувствую – падаю, а почему падаю – не понимаю, но хорошо понимаю что падаю. Пока думал – соображал – встретился носом с полом. Лбом тоже ударился не слабо. Шишка вот такая соскочила. (Показывает, какая шишка). Я так рукой раз (ощупывает лицо, показывает, как проверял себя на повреждения в магазине), вроде ничего, всё на месте. Продукты только разлетелись из корзинки. И, главное, слышу, голос женский причитает:
«Ой, простите, простите, пожалуйста, я не специально. Вставайте, пожалуйста, давайте я вам помогу. Вы сильно ушиблись? Где больно покажите?»
А я ничего понять не могу. Какая-то дама меня поднимает, порхает вокруг меня, курлычет что-то. А у меня ещё в ушах звенит от падения и мозги на место не встали, продукты надо собирать скорее, пока не похватали, я сыр то последний свежий взял с полки, прямо перед носом у бабки какой-то умыкнул, а там таких «чаек» много. Надо бежать, хватать, поднимать, а не могу, меня держит эта, бабёнка какая-то. Это была Эллина. Как оказалось, это она мне на шнурок развязанный наступила, вот я и устремился в несанкционированный полёт.
Гаврила дожёвывает последний кусочек бутерброда, встаёт со стула, проходит в дальнюю часть сцены, философски рассказывает свою историю знакомства. Бокал держит в руке, периодически попивая ароматный запашистый кофе.
ГАВРИЛА: До кассы доковыляли вдвоём. Потом она как увидела мою шишку… (смущается, выражается более конкретно). На лбу шишку, я имею ввиду (показывает пальцем на лоб). Вот. Так сразу… ну, не сразу… но… подвезти предложила. А я не будь дураком – согласился. У неё машина была уже тогда. Хорошая, иномарка. Я и согласился. А чего же отказываться, когда ещё шанс представится на иномарке прокатиться! Я-то прежде только на Жигулях дедовских, на дачу катался и всё. Ну, и с дачи конечно тоже. Да и то за счастье! А потом только на автобусе, маршрутка, какая иногда, правда, маршрутка подороже, но бывало, раскошеливался. А тут на иномарке. Она так сразу показала головой (смешно показывает кивок головы). Говорит:
«Я на машине, давайте может, подброшу вас, а то так неудобно получилось, хочу релиби… реабити… реа…били…тироваться..»
Да, так и сказала, реабилитироваться. И показала на машину. Я глядь, через стекло, а там синий такой… такой автомобиль. Настоящая иномарка. Представляете? Марку не запомнил, сложная какая-то. Там, «понерусски» написано было. Я, конечно, сказал – ДА!
Вот так и познакомились. Я в неё прямо сразу влюбился.
Она такая… знаете… загадочная. Удивительная… Так и шепчет своим нежным тембром. Аж внутри всё замирает. А какие формы, ребята, вы бы видели, какие формы. Кожа, такая нежная. Прямо рукой проводишь и, самому так хорошо становится, словно… я даже не знаю, как описать. Очень хорошо становится. Вот… знаете… как когда (задумывается) …это, когда палочки кукурузные да в сгущёнку, а потом сразу в рот. Вкусно так, что аж противно, но всё равно вкусно. Так вот тут примерно так же, только не противно совсем, а только приятно. Такая нежная, тёплая кожа. Она вообще такая вся нежная, такая чувствительная… Ну, просто мечта, мечта! Мечта, а не машина…