Нерешенная задача

Надо отдать должное находчивости мальчишки и Миррано стал хвататься за отголоски его навязчивого желания высечь Гельмута дома ремнем и уже не мог их уловить, так как глубокое уважение к своему ребенку постепенно затмевало первое желание, и он уже понял, что не сможет даже руку на него поднять. Какое высечь?! Его ребенок рассуждал про свой бизнес и даже защиту себе он создал сам! Да, Миррано чувствовал себя ребенком! Вопросительно глянув на Игн, заметил ли он его ощущения, он тихо крякнул и пожал плечами.

— А сколько их было?

— Двое! Один все время отлучался.

Но как отец что-то сказать он был должен и сказал:

— Да, вот видишь, до чего доводят твои амбиции! Мы с матерью чуть «дуба» не дали! Давно говорю, до добра твой бизнес не доведет!

Гельмут как-то машинально махнул рукой. Он и на самом деле эти фразы слышал уже двадцать пять раз. Выдохнув и опять глубоко вздохнув, он пустился быстрым шагом в ту сторону, где туман стал реже и впереди уже выплывали крыши каких-то домов, заборов и деревьев. Они торопились к городу. Напряжение рассеивалось само собой и Слава Господу, эта проблема решилась для семьи Миррано бесплатно!

Но… Миррано сдал. У него началась депрессия. На следующий день после возвращения Гельмута домой, он так притих, что если бы его не видели, то все думали бы, что нет дома. Хелен слышала о депрессии, и в её клинике врач-психиатр последние годы часто употреблял его в своём лексиконе, но она не верила до конца. Все что касается духовного мира и то, чего нельзя было потрогать руками и ощутить, она не воспринимала, поэтому термин «депрессия» был для неё далек и не досягаем в понимании и причины, вызывающие эту самую депрессию, её не интересовали. Гельмут вернулся, они радостно с Игн отметили это событие, хотя дети и испарились из дома уже через два часа после возвращения. И вот на следующее утро он выпил две большие чашки чая, молча и смотря как-то свозь всех, а вернее ни на кого не смотря, весь в своих мыслях и даже дети, за завтраком все с большим интересом посматривали в его сторону, так как это было не так как обычно. Малюток забрала нянечка и стала собирать на прогулку в парк, так как поздняя весна очень радовала солнцем, а воздух был чист и свежа листва кругом. А Хелен вернулась в спальню, чтобы собираться в клинику и обнаружила, что её супруг вернулся после завтрака в постель, но не спит, а лежит с открытыми глазами и смотрит в окно. Даже не на неё, а в окно, но так — без интереса и с потухшим взглядом.

Она прошла вдоль кровати взад и вперед, желая привлечь к себе его внимание, но оказалось, что он понимал, что ей хотелось. Произнес эту странную фразу, совершенно без эмоциональности в голосе.

— Не мельтеши… — и опять уставился в окно.

Она поинтересовалась. Хорошо ли он себя чувствует и в ответ получила только кивок головы, в знак отрицания.

— А ты на работу не пойдешь сегодня? — спросила и в ответ получила все такой же кивок. Пожав плечами, она подумала про себя, что что-то с супругом не то, но не приняла как всегда близко к сердцу, игриво попользовала себя своими любимыми духами и ушла.

Но когда вечером вернувшись, она застала супруга в таком же состоянии, что-то в её сердце зашевелилось и поднялось легкое беспокойство, оно было продиктовано больше интуитивно. Проявив заботу, она даже смерила его температуру, которая оказалась чуть ниже нормы, но это только самую малость. Её озадачило больше всего то, что нянечка на вопрос, что делал Анри весь день дома, ответила, что лежал в своей комнате и даже не просил еды. А когда ему предложили обед — отказался.

Утром, он все-таки выпил чай и даже с пирогом, но ничего за завтраком никому не сказал. Дети совершенно никак его не интересовали, умывшись кое-как, она уже думала, что начнет собираться на работу, но он поплелся в свою спальню и она застала его в таком же сумрачном состоянии, как и днём раньше. Она приступила к допросу.

— Анри, что тебя беспокоит?

Он отрицательно покачал головой, и она долго и очень внимательно смотрела на него сбоку, даже и отдаленно не зная, что ей спрашивать и как себя вести и что со всем этим делать?

— Ты потерял аппетит, у тебя что-то болит, ты должен сказать, не скрывать, любую болезнь легче предупредить… — говорила она, но не закончила. Он опять закачал отрицательно головой. Она слегка разозлилась. — Анри, ты второй день качаешь головой, как лошадь в стойле! И сам на себя не похож. Признавайся. Что не так?

Он безлико перевел на неё взгляд и ей стало от него не по себе, потому что так смотрят на слишком что-то привычное, надоевшее и неодушевленное. — А тебя ничего не беспокоит? — равнодушным тоном спросил.

— В смысле — не поняла она, пожала плечами. — Ничего.

И её брови просто машинально поползли вверх, когда она услышала ответ:

— Ну и хорошо.

— Что же тут хорошего? Ты на работу перестал ходить, тебя доктор Цобик может не уволит, но уж довольным точно не будет!

— Не будет, конечно… — безразлично ответил он.