Нерешительный поклонник

Волкодавы, разлегшиеся у ног офицера, встретили приближение Роджера свирепым лаем. Сверкающие глаза и оскаленные клыки не оставляли сомнений в том, что еще один шаг — и они атакуют врага. Этой угрозы оказалось достаточно, чтобы остановить Роджера.

Несмотря на то что волкодавам исполнилось по восемнадцать лет, они были в полном расцвете сил, не задумались бы расправиться с каждым, кого посчитали бы неугодным хозяевам. Оба невзлюбили Роджера с того самого дня, когда он впервые последовал за Адрианой в Рэндвулф-Мэнор. Тогда они едва не разорвали его, если бы не вмешательство девушки. И поскольку огромные звери обожали ее не меньше, чем любого члена семьи Уиндемов, она всегда могла урезонить их двумя-тремя тихими словами. Рядом с Адрианой Роджер обычно чувствовал себя в безопасности, но сейчас она потрясение таращилась на волкодавов, словно не в силах поверить, что они кинулись на защиту абсолютно чужого человека. Это могло означать только одно — он вовсе не чужой.

Несколько месяцев назад Роджеру довольно жестоко напомнили о его презренном происхождении. Это произошло вскоре после того, как он стал преследовать Адриану. Немало местных дворян соперничали с ним в дерзости. Как-то в гостиной Уиндемов собралось большое общество. Роджер, проведя некоторое время в кругу приглашенных, вдруг обратил внимание на множество украшавших стены портретов, свидетельствующих о благородстве и знатности рода Уиндемов. Стремясь узнать побольше об аристократах вообще и родных лорда Седжуика в частности, Роджер исподтишка стал изучать лица давно ушедших людей. Особенно его внимание привлекло висевшее над камином изображение хозяина. Он невольно заметил не только исключительную красоту его светлости, но и крепость и здоровье лежавших у его ног волкодавов.

Никто из видавших портрет, не мог отрицать таланта художника, сумевшего передать характер натуры так, что даже после стольких лет в темно-серых глазах маркиза по-прежнему светились ум и воля. Любой обычный человек невольно чувствовал себя ничтожным по сравнению с этой выдающейся личностью.

Но какие бы чувства ни пробуждал портрет, все они представлялись незначительными в сравнении с эмоциями, испытываемыми теми, кому довелось встретиться с самим маркизом. Эти глаза, казалось, проникали в самую душу собеседника и извлекали из темных глубин самые сокровенные секреты. Роджер и возненавидел лорда Седжуика именно за то, что тот сумел его разгадать и показать ему самому тщетность всех надежд и устремлений. Адриана была высокородной дамой, дочерью графа, не больше и не меньше. Она была на короткой ноге с местной и столичной знатью, и все же Роджер, сознавая, чем грозит ему судьба в случае проигрыша, предпочел забыть о низком происхождении и отдаться на волю все укреплявшегося желания завоевать ценный приз.

И вот теперь он стоял лицом к лицу с человеком, удивительно походившим на покойного маркиза. Как бы истово Роджер ни стремился отрицать это, отец и сын были похожи друг на друга, как две капли воды. Наследник покойного маркиза наконец вернулся домой, вероятно, чтобы предъявить права на наследство и, вне всякого сомнения, на руку Адрианы Саттон. Какой нормальный человек способен так долго отвергать столь замечательную красавицу… с приданым, достаточным, чтобы вскружить голову любому нищему?

Корчась под проницательным взглядом офицера, Роджер едва сдерживал просившиеся на язык резкие эпитеты. Какая несправедливость! Какая жестокая несправедливость! Человек, и без того богатый и знатный, обогатится еще больше, женившись на леди Адриане!

Но Роджер до того боялся собак, что мужества хватило только на поспешное бегство под прикрытие раскидистого куста в кадке в ближайшем арочном проходе.

Зато Адриана никак не могла найти разумного объяснения происходящему. Странно, что это нашло на животных! Они терпеть не могли чужаков, и тому примером их упорная ненависть к Роджеру. Но сейчас ластятся к этому офицеру. Наверное, он какой-то дальний родственник Уиндемов. А если нет, что делает в их доме?

Тайну разгадала Саманта. Словно очнувшись от долгого сна, она ошеломленно тряхнула головой и с восторженным визгом ринулась к офицеру.

— Колтон! Дорогой брат, это в самом деле ты?!

И не успел тот ответить, как она бросилась ему на шею, едва не задушив в объятиях. На этот раз ему удалось не выпустить из рук трости. Прошла добрая минута, прежде чем Саманта разжала руки и с ликующим смехом отстранилась. Равнодушная к гневной неприязни, с которой пытался справиться Роджер, и к смятению Адрианы, едва стоявшей на ногах, Саманта была вне себя от радости, еще не до конца поверив, что брат все-таки вернулся домой.

— О, Колтон, я едва тебя узнала! Да ты вырос на полголовы! Чуть ли не выше папы! О… ты выглядишь таким взрослым… вернее, красивым и представительным!

Адриана вдруг поняла, что совершенно неприлично глазеет на маркиза. Впрочем, как тут не глазеть на человека, которому обещана с шести лет?!